Канун трагедии - страница 18

1 сентября немецкие войска, используя надуманный пред­лог, вторглись на польскую территорию. На следующий день правительства Англии и Франции, ссылаясь на соглашение о гарантиях Польше, объявили Германии войну. Произошло то, что ожидали в Москве. Теперь советским лидерам предстояло определить линию поведения на близкую и более длительную перспективу. И фактически уже с 3 сентября начались практи­ческие шаги Советского Союза в соответствии с положением, которое сложилось в результате договора с Германией и начала войны между Англией и Францией, с одной стороны, и Герма­нией — с другой.

Мы отметили в качестве отправной даты 3 сентября, потому что, по некоторым данным, именно в этот день состоялось засе­дание Политбюро, на котором обсуждалась возникшая ситуа­ция; судя по дальнейшим действиям, на этом заседании были даны инструкции различным ведомствам — Наркомату ино­странных дел, Наркомату обороны, многим местным органам власти.

Но прежде чем говорить о первых шагах советского прави­тельства, остановимся на некоторых общих проблемах, с кото­рыми столкнулись руководители Советского Союза. В Москве должны были прежде всего определить, в каком направлении будут развиваться советско-германские отношения. Договор от 23 августа давал на этот счет общие ориентиры. Но после столь­ких лет антифашистской линии, которая пронизывала и поли­тико-дипломатическую и идеологическую сферы, предстояло выработать новый курс в отношении Германии. Это касалось условий реализации советско-германского соглашения о кре­дитах и торговле, подписанного также в августе 1939 г. Однако главное было связано с политическими и идеологическими во­просами; необходимо было установить пределы и лимиты кон­тактов с Германией, их направленность, сферы приложения и возможные результаты и последствия.

В качестве новых партнеров советских руководителей вы­ступали лидеры нацистского режима, осуждаемые в мире за их фашистские эксперименты, которых советская пропаганда клеймила в течение многих лет. Следовало учитывать и то, что связи с Германией развивались не в вакууме, а во взаимодейст­вии с другими странами в совершенно иной международной ситуации. Понимая планы и намерения Берлина, в Москве от­давали себе отчет в том, что Германия начала действовать и со­ответственно требовала от Москвы быстрых решений.

В этом общем раскладе особое место принадлежало идеоло­гической сфере. В принципе перед советскими руководителя­ми было несколько возможных путей действия. Можно было ограничить отношения в политической и экономической обла­стях, не распространяя их на военную и идеологическую сфе­ры. Сталин и его окружение не могли не понимать, что в усло­виях начавшейся войны во всем мире будут прежде всего инте­ресоваться, какую позицию займет Советский Союз — станет ли он военным или политическим союзником Германии либо сохранит нейтралитет. Москва должна была решить для себя этот кардинальный вопрос. При этом важно установить, что в советских планах было выражением истинных намерений, а что могло быть использовано для внешнего камуфляжа, для предъявления бывшим партнерам по летним переговорам и всей мировой общественности. Иными словами, речь шла о том, как в действительности предполагали строить советские лидеры отношения с Германией и что рассчитывали оставить в тайне от всего мира.

Следующий большой вопрос касался взаимоотношений с Англией и Францией. После многолетнего недоверия к лиде­рам в Лондоне и в Париже, особенно в связи с Мюнхенским со­глашением и длительными переговорами летом 1939 г., теперь в Москве должны были решить, продолжать ли контакты с этими странами или прервать их. Здесь присутствовал и публичный аспект (информация в прессе, официальные заявления и т.п.) и возможные "закрытые контакты". Все это, несомненно, обсуж­далось в Кремле, и необходимо было разработать конкретный план действий.

Но, пожалуй, самая сложная проблема, которая должна бы­ла решаться максимально быстро, состояла в том, как следует реализовывать тот секретный протокол, который прилагался к советско-германскому договору от 23 августа 1939 г. В целом договоренности между двумя странами о разделе сфер интере­сов были в какой-то мере неожиданными для Москвы и прево­сходили все прежние ожидания. Предстояло определить пути реализации этих договоренностей, причем применительно к каждой из указанных в протоколе территорий — к Польше, Ру­мынии, странам Прибалтики и Финляндии с учетом возможной реакции указанных стран и других государств Европы и США.