Канун трагедии - страница 27
.
Учитывая заинтересованность в начале советских операций, немецкий министр просит сообщить ему день и час начала наступления советской армии и выражает пожелание осуществить необходимую координацию действий военных представителей обеих сторон, предлагая начать переговоры по этим вопросам в г. Белостоке>40. Как видим, немецкая сторона продолжала оказывать давление на Москву. Она отвергала советские объяснения о необходимости защиты украинских и белорусских земель от Германии и настаивала на начале сотрудничества военных представителей.
Совершенно очевидным были советские намерения избежать обвинений в союзе и соучастии вместе с Германией в разделе Польши. Поэтому для Советского Союза было явно нежелательно упоминание в объединенном коммюнике слов "о естественных сферах влияния" обеих стран.
На следующий день Молотов уведомил Шуленбурга о начале вступления советских войск в Польшу. В тот же день была опубликована статья в "Правде", которая служила пропагандистским обоснованием начинающихся акций.
Дискуссии между СССР и Германией вокруг советского объяснения своего вступления в Польшу продолжались в течение нескольких дней. 16 сентября на встрече с Шуленбургом Молотов сообщил, что в настоящий момент Сталин проводит совещание с военными, и после него, вероятно, уже ночью станет известен день и час советского наступления>41.
Что касается совместного коммюнике, то Молотов вообще выразил сомнение в его необходимости. Советский Союз намерен объяснить свои действия тем, что Польское государство распалось и больше не существует и что поэтому все прежние договора, заключенные Польшей, потеряли силу; что третьи страны могут попытаться использовать эту ситуацию, чтобы создать хаос, и в этих условиях советское правительство считает себя обязанным вмешаться, чтобы защитить украинских и белорусских братьев и дать им возможность мирного развития.
Молотов согласился уступить и убрать из предполагаемого советского заявления в связи с вступлением войск в Польшу те места, которые кажутся для немцев наиболее чувствительными, но в то же время просил учесть "трудную ситуацию для советского правительства". "Советское правительство, к несчастью, не видит других возможностей для мотивации своих действий, так как СССР имеет родственные обязательства перед национальными меньшинствами в Польше и должен оправдать в других странах тем или иным путем свое нынешнее вмешательство в польские дела".
В заключение Молотов поднял вопрос о судьбе г. Вильно; СССР хотел бы избежать столкновения с Литвой и просил сообщить мнение немцев о судьбе Вильно и о том, кто должен занять этот город>42.
Итак, приведенные документы показывают, что Москва не хотела выглядеть соучастником раздела Польши вместе с Германией; наилучшим объяснением своих действий она считала необходимость защиты украинского и белорусского населения>43. При этом отправной точкой была констатация того, что Польское государство фактически перестало существовать.
Конечно, наиболее благоприятным для Москвы были бы упоминания о защите украинцев и белорусов от немецкой угрозы, но для Германии это было неприемлемо. Молотов попытался поставить под сомнение необходимость совместного коммюнике в принципе, ибо для советских лидеров было бы лучше вообще не делать никаких совместных с немцами заявлений по польским делам. Но германская сторона настаивала, и в итоге в Москве подготовили свой вариант коммюнике. Судя по запискам Шуленбурга, Сталин лично занимался редактированием документа.
сентября в 3 часа дня из Берлина по телефону в немецкое посольство был передан проект совместного коммюнике>44. Это был в основных чертах тот самый проект, который упоминался выше и который уже был известен в Москве. Шуленбург передал проект Молотову на одобрение, который заявил, что он должен проконсультироваться со Сталиным. Молотов соединился со Сталиным по телефону и зачитал ему текст. Сталин заявил, что коммюнике может быть сделано, но поскольку в нем "факты излагаются слишком откровенно", он сам напишет новый проект и направит его германскому правительству.