Капитан Лаце - страница 4

— Ясно, остались. Да я про них и думать забыл, — отвечает боцман. — Сапоги там у меня были хорошие, хромовые, так они давно сгнили, гвоздики и те, верно, ржавчина съела… Выходная пара, бушлат — об этом и говорить нечего. Вот разве только сундук… Сундука мне, признаться, было жалко.

— А что в нем? — спросил Яцько.

— Да ничего особенного.

— Чего же ты о нём жалеешь?

— Сам по себе хорош был… Делал его один хитроделатель-сундучник, Филимонов Осип Сергеевич, который знал на это свои секреты. Сундук был у меня из чистого ореха, с потайным дном и с музыкой. Только два сундука таких и было во всём флоте — у меня да у шкипера на «Ростиславе». Полированы они были так тонко, что в крышку можно было смотреться, точно в зеркало. А открывался сундук с трёх поворотов ключа. Захочешь открыть, поверни ключ в замке один раз, — сундук заиграет побудку, в точности как на горне, только приятней. Повернёшь ключ второй раз — играет обед, повернёшь в третий — сыграет сундук «восемь палок», проветрить палубу, — и откроется. Без музыки не открывался. Восемь лет с лишним проплавал я с ним. Вместе с ним и в отпуск ходил.

Один раз, помню, ехал я из отпуска. На станции Горемыки поезда пришлось ждать долго: целых шесть часов. В третьем классе было душно, народу пропасть. Вышел я на свежий воздух, прилёг возле вокзала на травку, да и заснул. Вдруг слышу во сне — побудку горнист играет. Я на корабельные сигналы чуткий, враз вскочил. Гляжу — два жулика мой сундук отмыкают. Сундук был тяжеловат, унести его трудно — вот они и задумали выпотрошить его. Подобрали отмычку — и щёлк. А сундук мне побудку и сыграл.

У нас на «Орле» все знали про мой сундук. Музыку приходили слушать. Только, бывало, и просят: поверни ключ да поверни. А я им говорю: «Это вам не шарманка!». Вон Пыльнов, наверно, помнит мой сундук?

— Ещё бы не помнить, — сказал пожилой водолазный старшина Пыльнов, который в пятнадцатом году плавал шесть месяцев на «Орле» матросом. — Отлично помню… Я тогда только из деревни приехал, всё мне было в диковинку. А уж сундук-то этот мне и во сие снился. Думал: дослужусь до боцмана — непременно такой заведу.

— А жив ли сейчас сундучник-то этот? — спросил водолаз Яцько.

— Помер, — сказал боцман. — Раньше времени по своей глупости номер. Одна барыня заказала ему шкатулку и на ней велела выжечь какой-то старинный, строгановского письма тонкий рисунок. Взял Филимонов заказ, ушёл, и слуху о нём нет. Барыня огорчилась: «Сбежал, зря заказала, куда ему, Филимонову, сделать такую тонкость. Первоклассные столичные мастера и те не смогли!..». И вдруг является Филимонов к барыне и шкатулку подносит. Взяла она шкатулку сердито, но как всмотрелась в тонкий рисунок, что он выжег, так от радости петушиным голосом закричала, успокоиться не может: «Ох, какая прелесть, ох, ох, какая прелесть!». А когда немного поуспокоилась, говорит Филимонову: «Ну, голубчик, талант у тебя неслыханный». — «Как умеем, так и делаем», — отвечает Филимонов. «Не знаю, чем тебя и отблагодарить», — говорит барыня. «Чем пожелаете», — отвечает Филимонов. Скромный был человек. А барыня эта держала винно-спиртный склад. «Пьёшь вино?» — спрашивает. «Употребляю», — отвечает. «Ну так вот, иди, голубчик, в мой склад и пей вина и спирта, сколько душа требует. А я распоряжусь, чтобы тебе отпускали бесплатно». Ну, Филимонов, конечно, дорвался до вина и сгорел от него.

— До белой горячки, значит, допился, — сказал кок Бородулин, который растирал в это время горчицу, стоя на пороге камбуза. — Жалко человека!.. Был бы жив, и я бы ему сундук заказал. А дорого ли он брал за работу?

Но Бородулину никто не ответил. На всю палубу затрещал пронзительный звонок металлоискателя.

— Стоп машина! — крикнул в переговорную трубку капитан «Камбалы». — Команда по местам! Отдать якорь!

Вахтенный проверил лотом глубину и доложил:

— Тридцать метров.

— Водолаз Пыльнов, в воду! — приказал водолазный инструктор.

— Есть! — ответил Пыльнов и сбросил недовязанный телефонный провод со шланга.

— На этой глубине и без телефона обойдусь, — сказал он и начал одеваться.