Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика) - страница 10
Машина остановилась. Командир, старший лейтенант, сидевший рядом с шофером, открыл дверцу:
— В чем дело?
— Немцы!
В самом деле, на горизонте виднелось несколько «юнкерсов» — трехмоторных немецких самолетов. Их неубирающиеся колеса напоминали птичьи лапы…
Командир подбежал к Старчаку:
— Что будем делать?
Самолеты разворачивались над клеверным полем, розовевшим метрах в пятистах от шоссе.
— Уничтожать десант, который они сейчас выбросят. И действительно, из первого самолета стали выпрыгивать парашютисты.
— Двенадцать, — сосчитал Старчак. Столько же было и на втором «юнкерсе», и на третьем…
Пулеметы, укрепленные на кабинах грузовиков, открыли огонь, во большинству парашютистов уже удалось приземлиться, и они готовились к бою.
Саперы, сняв пулеметы, побежали к месту выброски десанта.
На дороге, у грузовиков, остались Старчак, раненый летчик и водители.
— Ну что ж, займем оборону, — сказал Старчак.
Он велел шоферам загнать машины в довольно глубокий придорожный кювет, указал, где каждый должен вырыть себе окоп.
— Как будто на год здесь остаемся, — недовольно сказал один из шоферов, все равно через полчаса в Борисов уедем.
Старчак взглянул на бойца, и тот, замолчав, стал вырубать лопатой крепкую дернину.
С клеверного поля доносились пулеметные очереди — саперы вели бой с десантом.
Над автострадой со свистом пронеслись истребители. По асфальту зачиркали пули.
Потом показался «юнкере». Из раскрывшейся двери стали выпрыгивать парашютисты.
— Огонь! — скомандовал капитан.
Защелкали ружейные выстрелы. Но большого урона десанту они не нанесли: только двое парашютистов были ранены.
Немцы подползали к нашим бойцам, укрываясь в густом кустарнике.
Старчак впервые сталкивался с немцами так близко. Он видел их разгоряченные, потные лица.
Один из парашютистов, неловко размахнувшись, бросил гранату на длинной деревянной ручке. Граната упала метрах в десяти от Старчака, он прижался к земле и непроизвольно прикрыл голову согнутой рукой.
Раздался хлопок — донесся запах сгоревшего взрывчатого вещества.
Старчак выстрелил в парашютиста, успевшего подползти совсем близко, и тот уткнулся в землю. Потом поднялся, шатаясь, и упал навзничь.
Первый враг, которого Старчак увидел на этой войне лицом к лицу, был мертв.
Потом, когда атака была отбита, он подошел к убитому.
Немец был молодой, светловолосый, по-видимому, очень сильный. Он лежал, раскинув ноги, обутые в высокие шнурованные ботинки. Его сухие голубые глаза, уже не видя, смотрели на солнце. Из-под комбинезона и свитера выбивался воротник серой гимнастерки. Гладкий шлем с подкладкой из мягкой губчатой резины валялся рядом.
Не пригодилось ему богатое, продуманное до мелочей снаряжение: наколенники и кожаные перчатки с крагами; патронташ, разделенный на кармашки; мешок с упакованными в целлофан продуктами — копченой колбасой, свиным рулетом, флотскими сухарями, свиной тушенкой, пачкой леденцов, плитками сухого спирта… Не выпил он ни глотка воды из своей алюминиевой, обшитой толстым сукном фляги.
И оружие, которым его щедро снабдили, не смогло защитить его: ни кинжал, ни топор в чехле, ни маузер, ни карабин. Не помогли и пулеметы, имевшиеся у его спутников, тоже нашедших смерть на этом клеверном поле.
Машины двинулись по шоссе. Там, где только что шел бой, желтели свежевырытые окопы. А чуточку подальше, в травах, виднелись брошенные парашюты.
Все это было интересно. Но кое-что осталось для меня неясным. И самое главное — вот что.
Примерно через три дня после этих событий я увидел капитана там, в лесу, куда он прилетел нам на выручку. Как же ему удалось так быстро встать на ноги? Ведь хирург сказал, что Старчак пролежит в постели не меньше шести недель.
— Бывает, что и медицина ошибается, — улыбнулся Старчак, — Во всяком случае, нога у меня болела намного меньше, и, подъезжая к городку, где располагался штаб фронта, я смог размотать бинты и выбросить лубок. Когда я доложил начальнику Военно-воздушных сил о своем прибытии, он спросил меня о здоровье. Я ответил, что все в порядке. Ну вот — и попал с корабля на бал…
— Как вы знаете, — продолжал Старчак, — я был до войны начальником парашютно-десантной службы округа. Делопроизводитель штаба выдал мне новое удостоверение. Здесь вместо слова «округа» было написано «фронта». И в первую же ночь пришлось отправиться во вражеский тыл…