Капкан на демона - страница 54

Боже, каким он стал! По контрасту с голосом Вере показалось, что она видит глубокого старика. Семьдесят шесть — да, это не молодость, но все же она не ожидала увидеть дряхлого, заросшего длинной седой бородой деда. Редкие волосы, бывшие когда-то львиной гривой, открывали высокий с залысинами лоб.

— Что, — хмыкнул Тужилов, — удивлена? А ничего удивительного нет, просто годы.

— Я вовсе не…

— Ладно, брось. Слушай, Верочка, я рад, что ты нашла меня. В последнее время много думал о тебе, может, и сам нашел бы, как раз собирался.

— Почему?

— Сначала ты. Какое у тебя ко мне дело?

— У меня сразу два дела.

Вера рассказала профессору о своих сомнениях насчет нескольких случаев СЭВ — синдрома эмоционального выгорания, потом, для начала коротко, намекнула на помощь милиционерам в определении психологического портрета серийного убийцы.

— Теперь вы, Тимур Борисович.

Он задумался ненадолго, кашлянул.

— Вот что, милая, приезжай-ка ты ко мне, и я тебе все расскажу. Не хочу доверять это дело телефонной связи.

— Но…

— Никаких «но». — Он прищурился. — Придумай что-нибудь. И вообще, я знаю, что для тебя значит Питер. Тебе ничего не стоит, как птичке, вспорхнуть и оказаться здесь, ты еще юная. А вот я… Короче, жду. Встретить не смогу, адрес тебе сейчас напишу здесь же, в чате.

Вера слегка оторопела от этого напора. Однако мысль слетать в Санкт-Петербург ей неожиданно понравилась. Почему бы и нет, собственно? Она очень любила этот город и давно в нем не была. Надо только одеться потеплее.

И все же она не угадала с погодой. Из аэропорта поехала в центр — немного пройтись перед визитом к профессору, порадовать себя встречей со знакомыми местами. Дул ледяной ветер, по ощущениям температура воздуха была не выше плюс двух. Навстречу ей по Невскому шли прохожие в легких рубашках, один попался даже в футболке, к тому же он на ходу уплетал мороженое! Вера пришла в ужас: как такое может быть?

Чтобы согреться, она вбежала в какой-то торговый центр на боковой улочке. Поблуждала среди обычных бутиков, закусочных и фонтанчиков, чуть отогрелась. Зашла в туалет посмотреть на себя в зеркало… Так и есть: нос покраснел, скоро сопли потекут. Вошла женщина и тоже встала у зеркала. Видимо, местная: на ней была легкая курточка. Вера пожала плечами в своем стеганом, на подкладке пальтишке и пожаловалась:

— Не понимаю, как вы тут все не замерзаете? Это же невыносимо! — Она шмыгнула носом. — Холод, а у вас по улицам ходят люди в футболках и мороженое едят.

Женщина рассмеялась.

— Ну что вы! Какое там невыносимо, это же прекрасно. Весна наступила, солнце, тепло, птички щебечут. На прошлой неделе еще минус десять было с ветерком, вот это невыносимо. А сейчас… Весна пришла!

Вера не выдержала, тоже рассмеялась. Ничего себе «весна пришла», тут без запаса носовых платков не обойтись. Оказывается, за годы разлуки с любимым городом она успела забыть, что он — северный в полном смысле этого слова.

«…Но вреден север для меня», — бормотала она совершенно справедливые строки поэта, торопливо шагая к ближайшей станции метро. Сориентировалась по схеме и вскоре вышла на нужной станции.

Дверь в квартиру Тужилова открыл незнакомый крупный мужчина, осмотрел Веру подозрительным взглядом.

— Лученко?

— Да.

— Проходите.

Тимур Борисович полулежал на диване.

— А, птичка прилетела. Прекрасно… — Кряхтя, он сел. — Питон, поставь чайник, а мы тут пока потолкуем.

Когда парень вышел, Тужилов очень удивил Веру: на цыпочках подкрался к двери, приложил ухо, прислушался, кивнул.

— Чтобы не подслушивал, — пояснил он. — Это Петя, мой телохранитель.

— Телохранитель? Зачем он вам, Тимур Борисович? От кого он вас охраняет? И почему он должен подслушивать?

Запахнув неопрятный халат, Тужилов медленной старческой походкой подошел к дивану и снова сел.

— Есть от кого охранять. — Он махнул рукой. — После об этом поговорим, вначале согрею тебя чайком.

Телохранитель принес чай и печенье, Тужилов дождался, пока он выйдет, принялся говорить с гостьей полушепотом, то и дело замолкая и подходя к двери, чтобы прислушаться. Один раз он и к окну подошел — будто там тоже мог кто-то притаиться, на четвертом этаже старого питерского дома… Вера не подавала виду, но была ужасно расстроена этими явными признаками мании преследования. Судя по всему, профессор превратился в затворника. Позже в разговоре он подтвердил, что выходит из дому очень редко.