Капканы на баранов - страница 10

Мой путь в ресторан лежал почти через пол-острова и центральный холл, где вежливые служащие прощались с одной партией туристов и тут же выдавали ключи новой группе. А в ресторане, расположенном на широкой террасе с видом на океан, я был приятно удивлен обилию европейцев. Повсюду слышалась разноязычная речь, смех, звон посуды и легкая музыка, лившаяся из динамиков, закрепленных на столбах под крышей по всему периметру террасы.

На входе меня радушной улыбкой повстречала одна из официанток – миловидная миниатюрная девушка в длинной юбке и форменном пиджаке. Она проводила меня за свободный столик и поинтересовалась, не желаю ли я чего-нибудь попить? Я попросил ее принести мне воды без газа и направился к столам, которые просто ломились от количества разнообразных закусок и основных блюд. Тарелки в руках людей, столпившихся у этих столов, были похожи на громадные тазики. И я дал себе слово, что буду ограничивать себя в еде, потому что знал – мой вес и объемы росли в геометрической прогрессии прямопропорционально ее потребляемому количеству.

Обычно, когда я видел, что превращаюсь в бесформенную субстанцию, то находил в себе силы для посещения спортзала, но вернув более или менее подтянутый вид, снова расслаблялся, и все повторялось снова и снова.

Еще одним напоминанием о необходимости придерживаться умеренного питания, стало то, что возле стола с салатами произошла встреча, которую можно смело назвать столкновением с бездной. Когда я набирал в тарелку салат из морской капусты, меня чуть не сшибло с ног что-то ужасно большое и тяжелое. Оно уперлось мне в спину, облизывалось, плямкало и тяжело сопело, так что мне даже было страшно обернуться, но я это сделал.

За мной стоял размером с двухстворчатый с антресолью шкаф человек, державший в руках корыто, доверху наполненное всем тем разнообразием продуктов, которое только было представлено на завтраке. Он сам весил, наверное, центнера два, и пока меня не перепутали с каким-нибудь моллюском и самого не положили в тарелку на лист салата, я поспешил вернуться за свой стол, ограничившись морской капустой, яичницей с беконом, парой тостов и чашкой кофе. За столом я долго думал, какое прозвище дать этому мужчине – есть у меня такая скверная черта, но на ум не приходило ничего, кроме камбалы-гиганта. Мысленно я улыбнулся сам себе, а потом вдруг вспомнил про утонувшего вчера русского, и хорошее настроение тут же куда-то подевалось.

Захотелось отвлечься от этих мыслей, и тут, как специально, на глаза попались сразу два человека, которых мне уже довелось повстречать вчера.

Первой была та самая девушка с короткой стрижкой, которая вчера вечером о чем-то говорила с полицейским, сидя на диване в центральном холле. Одетая в то же самое синее платьице она легко плыла между столиков, направляясь к выходу из ресторана. Я медленно пережевывал бекон и, как завороженный, смотрел ей вслед. А ей как будто вообще не было дела ни до кого вокруг. Она просто шла, потом остановилась, словно что-то внезапно вспомнила, обернулась и немного рассеянным взглядом окинула террасу, заполненную людьми. Потом вдруг улыбнулась, смущенно опустила глаза и снова отвернулась. А я так и замер с приоткрытым ртом, ведь улыбка осветила ее личико, в тот момент, когда наши взгляды пересеклись. Или она улыбнулась кому-то, кто находился у меня за спиной? Я невольно обернулся, но не увидел никого, кто смотрел бы ей вслед.

Конечно, мне это просто показалось… Ну, с какой стати совершенно незнакомой невероятно красивой девушке вдруг улыбаться мне? Просто я, видимо, польстил себе и придал слишком большое значение совсем незначительной вещи. Как обычно.

Это для меня просто беда в отношениях с девушками – либо я переоцениваю их интерес ко мне и предстаю перед ними в образе нахала, который слишком торопит события и требует слишком много, либо наоборот – отступаю, даже если девушка нравится, умолкаю и ничего не делаю, так как считаю, что вряд ли ей интересен. Две крайности. Парадокс. Но, надо признаться, одно время, когда в вопросе отношений предпочтение отдавалось количеству, а не качеству, наглецу везло больше, чем тихоне. Только это везение не приносило морального удовлетворения и нисколько не грело душу.