Капля в океане - страница 7

А когда к нему в кабинет входишь не вовремя, он тебя останавливает, как милиционер машину, подняв навстречу ладонь. Причем даже не глядя на тебя, не отрывая взгляда от письменного стола. И люди, остановленные таким образом, застопориваются на пороге или пятятся назад и тихо закрывают перед своим же собственным носом дверь.

Директор упрямо, методично к нему придирался. Сперва он предполагал, что тот считает своим долгом воспитывать молодого специалиста. Но потом понял, что чем-то сильно директору не понравился. То ли излишней веселостью на уроках: ребята хохотали часто вместе с учителем. То ли тем, что уроки прерывались разговорами не по теме и высказывались неуместные суждения о жизни вообще, об искусстве, литературе. Он-то считал, что это оживляет уроки, дает разрядку, после которой лучше усваивается необходимый материал. Ан нет, свобода, какую он допускал в обращении с собой, шокировала старого работника просвещения.

Много раз директор сиживал с каменным лицом на его уроках.

И ничем, никакими шутками и анекдотами его не пронять. И дело не в том, что у него совсем отсутствовало чувство юмора. Иногда в своих выступлениях он тоже шутил. Но от его шутки или анекдота было ощущение, что и они давно обкатаны. Хоть и беленький или радужный камушек выкинул, но давно уже обкатанный, припасенный специально для развлечения и к месту. С давно известной реакцией слушателей, имеющийся в обязательном ассортименте в запасе.

Как-то директор особенно его уязвил, а он был взвинчен еще дома, ну и не сдержался. Вспылил и закатил при всех в учительской скандал. Накопилось и — прорвало.

От маленького, в сущности с песчинку, камушка в его огород во время собеседования с учителями он тогда вдруг и взорвался. Всерьез. Ответил сначала внешне спокойно, но достаточно прямо и грубо. Внешне-то спокойно, а внутренне истерично. И директор, видимо, почувствовал в нем петушистость эту и истеричность. И конечно же, как опытный тактик, использовал. И немедленно. Точно, отточенно спровоцировал последующий словесный взрыв. После которого он, молодой учитель, вылетел из учительской и хлопнул дверью.

Возмущались все. Многие не знали предыстории: мучительных придирок, скрытых издевок.

На следующий день он публично извинился перед директором. И тут же подал заявление об уходе. И его коллеги, все те, кто на школьных вечерах весело смеялся его шуткам, единогласно его осудили. И в общем-то они были правы.

А он отчетливо осознал тогда, что мог взорваться и при детях. И при ком угодно! И даже при милиции! И это, конечно, безобразие. Надо быть в рамках. Вообще всегда быть в рамках. Да и побеждают в жизни спокойные, уравновешенные. Которые в рамках.

Этот свой первый печальный опыт он пережил очень болезненно.

Автопортрет…

Оттого-то оскорбления Веры все же чувствительны, что он и в самом деле ни в чем ничего не достиг. Хотя в служебной карьере скромен и тих  п о  с о б с т в е н н о м у  ж е л а н и ю.

Пусть и по собственному желанию, а все-таки его унижает, например, тон Белкова. И часто надзвездное лицо, вот это, Аскольда Грандиевского, позорно краснеет, как у девушки.

А образован Белков намного меньше, чем он. Хотя свой предмет знает хорошо. Однако нужно с ним хитрить и дипломатничать. И даже на институтских вечеринках, особенно после того, как от Белкова ушла жена. Зная теперешнюю необычайную болезненность Белкова, чувствительность к вниманию окружающих, особенно женщин, он сознательно стал еще больше самоустраняться. Старался осередняться. Продуманно и талантливо осередняться. Поскольку уже сама по себе его эффектная внешность могла вызвать у бедного Белкова спазмы. И он часто ловил ревнивые взгляды шефа — из-за своего успеха у институтских сотрудниц.

Но разве можно сказать, что он человек с двойным дном?.. Пусть с двойным, но у него и второе дно чистое.

Вообще-то он привык, что к нему всегда все ревновали. Сколько раз женщины избирали именно его, чтобы пройтись, встретиться с ним и тем насолить ближайшей подруге, невнимательному возлюбленному, а то и мужу.

Правда, нет ничего скучнее чужой жены, которая во время свидания объясняется в любви или в ненависти к своему супругу. А ты себя чувствуешь лишь гнусным орудием мести. И то лишь потому, что у нее слишком мало физических сил и смелости, чтобы поднять топор и разрубить мужа пополам. Едва тот войдет в дом после работы, усталый, но уже проспиртованный, с легким запахом чужих духов от нижней рубахи, не замеченным из-за насморка. И постепенно начинаешь противновато понимать, что ты и есть просто двуногий живой топор. Вот и все. И не более того.