Капри - остров маленький - страница 9
— Андрасси, Мейджори Уотсон.
— О! Миссис Уотсон! — любезно откликнулся Форстетнер. — Миссис Уотсон! Мне столько говорили о вас.
Она удивленно посмотрела на него. Впрочем, у нее были большие, немного навыкате глаза, слишком большие для нее, и ее лицо выражало удивление, скорее всего, по любому, даже самому незначительному поводу.
— А! Так это, значит, вы собираетесь купить мою виллу? — спросила она.
— Вашу виллу?
Форстетнер, произнеся эту реплику, стоял с открытым ртом — настолько, видно, ему хотелось показать свое рвение.
— Да, именно мою виллу вы должны смотреть в одиннадцать часов.
Андрасси машинально посмотрел на башенные часы. Вос проследил за его взглядом, но по его виду нельзя было понять, что он думает по этому поводу.
— Но я вас предупреждаю, — продолжала не без строптивости миссис Уотсон. — Моя аренда еще будет действовать в течение месяца. И я намерена воспользоваться ею.
Что означали ее агрессивные высказывания? Кто собирается ее выгонять?
— Я был бы чрезвычайно рад, миссис Уотсон, если вы останетесь у меня в качестве жильца, — пошутил Форстетнер.
Миссис Уотсон взглянула на него так, словно с ней заговорили на китайском языке.
— В случае необходимости, — смущенно добавил старик.
— Я прощаюсь с вами, — проговорила она своим желчным тоном. — У меня была встреча со Станни…
Лицо Станнеке Boca, торчавшее сантиметров на двадцать выше шляпы мексиканского пеона, изобразило печальную гримасу.
— А вообще-то вы можете посмотреть виллу и без меня. Виски стоит на комоде в гостиной. Или в моей спальне. Станни! Ты опять уставился на эту женщину! А на меня ты никогда не смотришь.
Станни согнулся вдвое, чтобы его лицо находилось на одном уровне с ее лицом.
— Это я, что ли, виноват? — сказал он раздраженно. — С этой твоей шляпой! Мне пришлось бы стоять в такой вот позе, чтобы смотреть на тебя.
Подобные слова, должно быть, казались миссис Уотсон верхом галантности. Она ласково улыбнулась, сняла шляпу и встряхнула своими короткими волосами. Ее лицо было очень сильно накрашено, но на шее проступал естественный цвет ее кожи, скорее, сероватый.
— Давайте посидим где-нибудь, — предложил Форстетнер.
Три кафе с трех сторон площади выдвинули вперед свои железные столики и никелированные стулья. В определенном смысле здесь можно было без особой натяжки представить себе, что ты находишься в Париже, в кафе на площади Сен-Жермен-де-Пре.
— Нет, нет и нет, — энергично запротестовала миссис Уотсон. — У нас со Станни дела. Станни, ты идешь?
Она потащила его с собой. Форстетнеру это не понравилось.
— Одна из королев Нью-Йорка, — осуждающим тоном произнес он.
И направился к одной из трех террас. Там уже сидело несколько мужчин в пуловерах пастельных тонов и несколько женщин в брюках, да еще черный пудель.
— Минутку, — остановил Форстетнер Андрасси, видя, что тот садится. — Сходите, пожалуйста, за марками.
— Иду.
Почта находится на площади, в одном из дворов. Когда Андрасси вышел оттуда, он увидел ее, ту самую девушку, которую встретил накануне, девушку с письмом, с темными, но легкими, как пена, волосами. Она шла к нему и смотрела на него, без улыбки, но с открытым лицом — с этой… с этой трещинкой во взгляде, которая появляется, когда кого-то узнают, с этакой зазубринкой, с чем-то таким, что царапает привычную слюду взгляда. Андрасси улыбнулся. На ее лице тоже появилась веселая, широкая, счастливая улыбка, выражавшая явное удовольствие.
Однако, как только он сел, на него обрушились вопросы.
— Кто эта милашка, с которой вы поздоровались? — набросился на него Форстетнер.
Андрасси посмотрел на него. Старик выглядел явно раздосадованным.
— Так это же та девушка, которая вчера принесла вам письмо.
— Письмо Рамполло?
Рамполло был агентом по найму жилья, тем самым агентом, который…
— А! Так она, значит, дочь Рамполло?
— Похоже, вас это интересует…
Голос у него был нехороший, какой-то едкий. Над длинным красным носом маленькие глазки Форстетнера за стеклами очков блестели, как глаза мыши, живые и проворные.
— Но только не забывайте, о чем я вас предупреждал. Никаких женщин! Никаких историй с женщинами!