Капуччино - страница 17
Виль осторожно вскрыл конверт.
— Читай вслух, — потребовал Бем, — и с выражением.
— «Дорогой господин Медведь, — начал Медведь, — мы, группа русских жен, живущих в Ботсване…»
— Видишь — уже группа! Сколько?
— Пока не сказано, — ответил Виль и продолжил, — «… живущих в Ботсване, с большой радостью узнали о создании Академии…»
— Короче, — сказал Бем, — меня сейчас не интересуют их излияния… Сколько их, этих жен, сколько?
— Подожди, дай дочитать. Все мы по образованию филологи, кончившие университеты в Москве, Ленинграде и Киеве…»
— Филологи! — воскликнул Бем, — с самыми престижными дипломами! А? С чего начинаешь?!
— …«сидим в проклятой Ботсване без работы», — продолжил Виль и почувствовал что-то недоброе, нехорошее.
— Это нас не интересует, — гаркнул Бем, — пусть мужья платят.
— …«сидим в проклятой Ботсване без работы и очень бы хотели преподавать в вашей Академии…» — Виль безучастным голосом начал перечислять подписи: Тоня Воспрякова, Нина Сухова, Катя Кабылина…»
— Постой, — оборвал его Бем, — я что-то не понял: чего они хотят?
— Преподавать… у нас…
— Это-то ясно. А сколько они собираются платить нам за это?
— Это мы им должны будем платить, — объяснил Виль, — «…Вера Попкина, Оля Заяц, Маша Нечипайло… Всего двадцать семь человек». Целый коллектив, как ты мечтал…
— Хрен им в рот, — проревел Бем, — всем двадцати семи!.. Давай другие письма, не спеши, я выберу сам!
Бем выбрал почему-то самое неказистое, без марки, с размытыми дождем чернилами.
— Надо уметь выбирать, — назидательно произнес он, — читай!
Виль открыл.
— «Вот уже три года я сижу без работы, — безнадежно начал он, — да и что делать в Сирии русской жене, преподавателю русского языка…»
— Эта блядь думает, что ей есть что делать у нас! — вскричал Бем, вырвал письмо из рук Виля и резко открыл третье.
— «По образованию я — филолог…», — прочел Виль и заскрежетал зубами.
— Так, все ясно, — Бем разжег камин и первые три письма полетели а него. — Смотри это! Без работы?!
— Без работы, — кивнул Виль, — Мадагаскар.
— Мы что здесь открыли — Академию или бюро по трудоустройству безработных филологов? — прорычал Бем…
В каждом последующем письме были русские жены, таинственные страны, необычные судьбы — и всюду — филологи. Некоторым из них ценой неимоверных усилий удалось вырваться из гарема, иные все еще пребывали в нем — кто восемнадцатой женой, а кто и двадцать шестой. Некоторые были разведены и оставлены без жилья, прямо под палящим солнцем. И всем хотелось преподавать… Камин пылал. В Академии было жарко и душно.
— К чертям собачьим этот дряхлый, загнивающий мир, — кричал Бем, — почитаем-ка письма из страны бурлящей перестройки и шипящей гласности… Вот, пожалуйста: Москва, Московский университет имени Михайлы Ломоносова… Читай!
Виль вскрыл конверт слоновым ножиком.
— «Подонок» — прочел он.
— Как? — переспросил Бем.
— Подонок, — повторил Виль.
— Странное, однако, обращение к президенту.
— «Подонок, изменник и эмигрант, — продолжал читать Виль. — После того, как ты покинул мать-Россию — ты не смеешь касаться своими грязными руками русского языка и его вершину — зеркало русской революции Льва Толстого…»
— Если я правильно понял, — заметил Бем, — это не твой студент. Он, похоже, уже выучил русский…
— Это — завкафедрой древнерусской литературы, — объяснил Виль.
— Вот вам Москва, — вздохнул Бем, — сердце всех народов… Из Ленинграда такого бы не написали…
Минут сорок они искали письмо из Ленинграда и, наконец, нашли. От самого конверта пахло культурой. Петр Первый культурно восседал на благородном коне. Слева, в углу, разместился профиль Пушкина.
— Да, — сказал Бем, — это вам не бывший купеческий город… Культурная столица, колыбель русской поэзии…
— «Старая блядь, — писали из колыбели, — кости тебе переломать! Как ты посмел на бороде зеркала русской революции написать свою подлую фамилию…»
На улице светало. На часах башни старой мэрии пробило пять. Камин догорал. Бем собрал оставшиеся письма и, не раскрывая, бросил в огонь.
— Я нашел путь превращения дерьма в тепло, — сказал он Вилю.
— Не расстраивайся, — успокоил его Виль, — ну, так я не буду ездить из туалета в спальню на «Мерседесе»…