Карабарчик - страница 3

- Евстигней Тихонович, отдайте мальчика мне! Куда ему теперь? Ни отца, ни матери… Пропадать, что ли? - Прокопий погладил найденыша по голове.

Хозяин крякнул и опустил глаза.

- Пускай берет! - Хозяйка посмотрела на мужа и махнула рукой: - Только насчет пропитания на нас чтобы не надеялся.

Карабарчик стоял тихо и с удивлением разглядывал просторную избу. Его поразили невиданные цветы и птицы, нарисованные на стенах и потолке, очевидно, проезжим маляром. Наглядевшись на них, он перевел глаза на сидящих за столом и увидел мальчика, который украдкой показывал ему язык.

Карабарчик в растерянности отвернулся к стене. Вдруг он почувствовал, что кто-то больно ущипнул его, и, оглянувшись, увидел рядом хозяйского сына Степку.

Найденыш заплакал.

Прокопий оглянулся и оттолкнул Степку:

- Зачем обижаешь?

- А тебе что, жалко? Он ведь алтаец! - тон хозяйского сына был вызывающий.

- И алтаец такой же человек, как и ты.

Варвара, жена Зотникова, всплеснула руками:

- Господи! Да ты, Проня, совсем с ума сошел! Нашел с кем хозяйское дите сравнивать. Степанко-то ведь крещеный, а этот что? Имени даже человеческого не имеет.

- И то правда, алтаец души не имеет, - поддакнул жене Евстигней и, обратившись к Прокопию, махнул рукой: - Бери его к себе, коли хлеба много.

В семье Прокопия Кобякова Карабарчика окружили лаской и заботой. Степанида была доброй женщиной и жалела найденыша.

- Сиротка ты моя бесталанная! - гладя его по голове, говорила она. И мальчик, чувствуя ласку, доверчиво прижимался к ней.

Верным другом был и Янька.

- Если Степка тронет Карабарчика, я ему мялку дам! - говорил он отцу.

- Драться нехорошо, - останавливал сына Прокопий.

- А если он первый полезет, что мне нюни распускать, что ли? - Янька решительно встряхивал вихрастой головой.

- Теперь он побоится: вас ведь двое.

Шли дни. Карабарчик быстро осваивал незнакомый ему русский язык.

- Зды-равствуй, друг! - обратился он однажды к Яньке и протянул ему руку.

Янька подпрыгнул от радости и, схватив Карабарчика, стал кружить его вокруг себя. Утомившись, он спросил:

- А по-алтайски «здравствуй» как?

- Эзен.

- А дом? - Янька показал на большой дом Зотникова.

- Аил.

Наглядный урок русского языка неожиданно был прерван. Ребята заметили Степку. Он бегал по двору с веревочкой, к которой был привязан воробей.

Слабо трепыхая крыльями, воробей то взлетал вверх, то опускался к земле, пытаясь вырваться из рук своего мучителя. Наконец с раскрытым клювом, тяжело дыша, он упал к ногам ребят.

Янька поднял полумертвую птичку и гневно крикнул подбежавшему Степке:

- Ты зачем воробья мучаешь?

- А тебе какое дело? - Степка, выхватив птенца из рук Яньки, с силой сжал его в руке.

Воробей только слабо пискнул.

- На! - Степка бросил Яньке воробья, плюнул на Карабарчика и побежал.

Карабарчик растерянно поглядел на своего друга.

Янька кинулся за обидчиком и, догнав его возле крыльца, свалил с ног.

- Не души птичек! Не плюйся! Вот тебе, вот тебе! - Работая кулаками, он не давал Степке подняться с земли.

- Скворец, дай ему пинка! - скомандовал Янька подбежавшему другу.

На шум выбежала Варвара. Схватив Карабарчика за волосы, взвизгнула:

- Ах ты бездомник! Хозяйского сына бить?

Бросив Степку, Янька разбежался и, как молодой бычок, ударил Варвару головой в живот. Та ойкнула и присела на ступеньки крыльца. Ребята, воспользовавшись этим, стремглав бросились к своей избе.

- Вот мошенник, чуть с ног меня не сшиб! Чистый разбойник!.. Степочка, не плачь. Приедет отец - мы их проучим! - запричитала Варвара, поднимая хныкающего Степку.

У конюшни показалась Степанида, нагруженная ведрами.

- Ты своего варнака прибери к рукам да алтайчонку встряску дай, а не то я сама их проучу, как хозяйского сына трогать! - напустилась на нее Варвара.

- Да ты что, Варвара Кузьмовна! - остановилась Степанида. - Ребята на дню могут десять раз подраться и помириться. Известно, дети, - добавила она мягко.

- Ты меня не учи! - Поднявшись на крыльцо, Варвара подбоченилась. - Покамест я здесь хозяйка. Не любо - можете убираться на все четыре стороны! Кормильцы у вас теперь с Пронькой есть! - продолжала она язвительно. - Яшку-мошенника с одного конца деревни пошлешь кошелем трясти, алтайчонка - с другого, вот вам и хлеб.