Карамель - страница 4

— Я верю тебе, — не задумываясь, отвечает он, и его пустой взгляд на секунду обретает маленький колос, проросток, который проталкивается через сухую землю и дает начало.

А не стоило бы, Ромео, тебе верить мне. Верить нельзя никому и никогда, потому что только незнакомые люди и недруги смеют говорить друг другу правду — бросаться ею, плеваться — а люди связанные, бесконечно запутавшись в своих представлениях и фантазиях, врут и врут, глядя прямо в глаза, лукавят, врут, утаивают и вечно улыбаются. Бояться нужно не незнакомцев и даже не врагов — бояться нужно друзей.

— Ты чудесная девушка. — И вот уже уголки губ Ромео приподнимаются в неестественной улыбке. — Ты мне нравишься, и я говорил об этом твоему отцу.

Прежде чем объявить себя парой, молодой человек должен отпросить девушку у ее отца; если такового не было, то у деда; если и деда нет, девушка ждала двадцати трех лет, чтобы самостоятельно принять решение. В одобрении или признании мужчины, подходящего на роль будущего партнера и в плане замужества женщины не имели никакого голоса, в выборе мужчины — имели. Я предполагаю, что раньше такого не было, просто восторжествовавший однажды патриархат столкнулся с восторжествовавшим однажды матриархатом, и в итоге обе стороны переняли на себя ответственные за что-либо черты и обязательные действия. Что касается образования и работы — это было положено на плечи обоих родителей; хозяйство и дом — отдано слугам.

Ромео предложил отцу поухаживать за мной, а тот дал согласие и познакомил нас только после выдвинутого им одобрения. Раньше я и не обращала внимания на Ромео; учился со мной и учился — разница?

Мать собрала меня на первую встречу-знакомство, вручила фамильное кольцо с черным камнем, закрепленным на платине лаком, ибо по консистенции своей он крошился в руках и оставлял на пальцах метки, и немного подискутировала со мной по теме отношений с мужчинами. Меня больше интересовала фамильная ценность, передаваемая по наследству из поколения в поколение семьи Голдман, нежели мальчишка, с которым мы ходили на одни уроки в одну школу.

Но свидания было не миновать. Возможная будущая пара предоставляет себя с самой наилучшей стороны. Меня доставили на пляж закрытого доступа; Ромео решил произвести впечатление рестораном «Фалафель», где мы и начали наш разговор. Беседа заходила на темы учебы, жизни на поверхности, Новом Мире, низших людях. Ромео осуждал их и поддерживал меня, и не зря это делал: я сказала ему «Да. Мы можем быть парой». Возможно, семья Ромео настояла на том, чтобы он выбрал в качестве спутницы на пять лет или более Карамель Голдман, может, сам Ромео приглядывался ко мне на протяжении некоторого времени учебы: неудивительно! — заводы и акции моих родителей сделали мне хорошее имя.

Слышится второй звонок.

Мой взгляд каменеет на круглом лице Ромео, соскальзывает на аккуратный воротник кремовой рубашки с золотыми пуговицами и растворяется в коридоре. Я огибаю Ромео и иду к кабинету философии, на секунду задумываюсь, что я душевно больна и что должна помочь самой себе на начальной стадии заболевания, но тут же надеваю на себя былую маску безразличия и перегоняю застрявшую в проходе одноклассницу. Я не знаю ее имени, и это выводит меня еще больше; почему я должна учиться с теми, с чьими семьями не знакома моя семья?

— Здравствуйте, мисс Голдман, — услужливо качая головой, здоровается со мной женщина за учительским столом.

— Добрый день, — как мелочь попрошайке, просиживающим свою жизнь между лестницами на Золотом Кольце, швыряю я и прохожу в кабинет, выбирая глазами свободный стул, с десяток которых стоит по вогнутой дуге в центре класса: это сделано для того, чтобы каждый на уроке мог делиться своими мыслями с однокурсниками.

Но однокурсников не спросили, хотят ли они слышать чужие озвученные мысли.

Я сажусь по центру и кладу руки на колени, вижу, как в кабинет заходит Ромео — он смотрит на меня. Делает это, чтобы не злить, или потому, что действительно хочет смотреть? Мой друг может разорвать со мной отношения в любой момент, но тогда придется назвать причину, а Ромео не станет выдавать меня. Не станет? Я успокаиваю и злю одновременно себя этим.