Карамель - страница 41

— Идем, — словно бы рыча, произношу я, и Ромео вмиг следует за мной — мы двигаемся вровень, и я уверена, что все взгляды обращены на нас.

Бесспорно мы были самой красивой парой школы и других близлежащих учебных заведений.

— Точно-точно, — вдруг у лифта начинает повторять Ирис, и пальцы ее запрыгивают в кожаную сумку. — Карамель, у меня же для тебя подарок…

Этот пафос забавляет меня, и мысленно я усмехаюсь. «Какая оплошность, Ирис! Неужели забыла? Совершенно случайно или дарить не хотела?»

Она достает из сумки небольшой пакет, сама разворачивает его и протягивает мне черный платок для шеи; с двумя золотыми полосами по всей длине и высеченной золотыми нитками буквой «К». Либо Ирис глупая как та табуретка, что стоит в кабинете возле учительского стола, либо хитрая как змея, и пояснений это не требует. Замечаю хитрую улыбку подруги — вот-вот и ужалит; змея! Но я не припомню, чтобы она покупала его при мне… решаю пробить дома шарф по бирке. Чертовка Ирис подарила мне итак имеющееся у меня дома — она видела меня сотни раз в нем, ибо он из моего отдела на Золотом Кольце.

— С днем рождения, — хмыкает девушка и заходит в лифт.

— Я привыкла ездить одна, — отвечаю я и жму кнопку на панели.

Двери закрываются, отделяя меня от змеи, и подруга ничем не успевает обмолвиться со мной. Ирис едет на самый верхний уровень, а Ромео осматривает шарф в моих руках и, отведя взгляд, посмеивается — кажется, он понимает юмор.

— Не пойми меня неправильно, — без особого интереса произносит мой друг. — Этот шарф… твой? Когда-то Ирис одолжила его, а теперь решила вернуть?

— Почти, — улыбаюсь я. — Взяла его из моего отдела.

— Прямо-таки взяла, Карамель?

— Сомневаюсь, что купила.

Мы становимся ближе друг к другу плечами, но все также выдержим допустимое расстояние. Лифт возвращается и отвозит нас на уроки. В конце учебного дня Ирис ловит меня в коридоре и с энтузиазмом переспрашивает о планах на день, повторяя «по магазинам» чаще, чем делая вдох.

Мы ждем машину и Ромео — он выходит, запахивая свое черное пальто, и мы направляемся на Золотое Кольцо; Ирис выходит первая и стремительно несется к вещевому отделу, но я останавливаю подругу:

— Мы хотим посидеть в кофейне, Ирис. Не думала ли ты, что этот день будет также похож на все остальные?

Подруга оборачивается на меня с угрюмым лицом и, сменив его, на деспотичную неприязнь, роняет «это дорого» — нелепое основание для моего переубеждения; змея промахивается, и зубы проходят вскользь.

— Но и я не из бедных.

Ромео улыбается мне: мы идем рука об руку, пропуская красивейшие витрины именитых отделов и огибая, вбитые по центру вымощенной кирпичом дороги, фонари. Двигаемся мы в сторону кафе, кофейней и ресторанов. Искушенные городом лица проходящих мимо людей встречают нас со своим привычным безразличием, черные и серые пальто и шубы сменяют друг друга и теряются в общей массе; колесо раскручивается, и вот ты не можешь различить ни единый шип.

— Как тебе эта, Карамель? — спрашивает Ромео, когда мы проходим мимо витрины с высеченным названием «Логово».

Вместо прозрачного стекла — объемное изображение города — всего Нового Мира, со всей этой паутиной — дорогами, со всеми небоскребами — коробами, облаками — пятнами. Мы подходим к красной лаковой двери, и она открывается. Нас приветствует длинный черный коридор, но, как только мы ступаем на такой же черный пол, на боковых панелях загораются маленькие лампы, что переливаются различными цветами. Взлетная полоса ведет нас по Новому Миру во всей его красе; черное густое пятно, озаренное искусственно созданным светом. Фантик, фантик, обертка, внутри — пустота.

Мы пересекаем еще одну дверь, и я замираю от ужаса. Хорошая реклама для наружного восприятия не окупает весь хаос изнутри. Соломенные столики стоят по центру зала, синтетические ковры с маленькими разрядами под туфлями пускают нас далее; архитекторы и администраторы прогадали, ибо хотелось бы сказки и здесь: иллюзии, обмана…

— Добрый день, — подплывает к нам официантка, и я не успеваю развернуться и уйти. — Куда желаете сесть?

Вопрос адресован Ромео, так как подобного рода вещи решает всегда мужчина. Вторая служащая принимает нашу верхнюю одежду.