Карантин для родственников - страница 8

– Не вмешивайся, пусть сами… не заводи скандал. Идем спать, все разборки завтра…

Утром был забит последний гвоздь: Ника, с синяком под глазом решилась уйти от Андрея.

***

«Тебя замуж силком выдавали?– Елена, сидя на балконе с сигаретой в руках, мысленно разговаривала с дочерью:

– Как человека просили, не спеши! Ведь был горький опыт, вспомни первый аборт! И дело не в том, что родители того парня – алкоголики. Что ты не только на каблуках на полголовы выше. У тебя учеба в университете, а у него курсы шофера. Как же – любовь! А как он с тобой потом поступил?! Когда отслужил, пришел из Чечни – живой! Если у вас была любовь, разве послушался бы своих сестер: «Ринат, на кой ляд тебе эта дылда? Уж если жениться, то бери свою, татарку! Вон Венерка по тебе сохнет. Ее отец дом пообещал вам выстроить…». Что? Наигрался, и привет! Вспомни, сколько слез пролили с твоей беременностью. Грех на душу взяли, когда ты выскребалась – убила ребенка…

А сейчас, извини, замужем пятый год. Двое детей! Квартира – хоромы! Мы с отцом начинали с комнаты в общаге. А вам все на блюдечке с золотой каемочкой. Две машины в гараже. Свекор с деньгами. Свекровь – стерва? Так не под одной крышей живете. Муж выпивает? Болезнь, лечиться надо. Борись! Что плачешь?! Говоришь, Андрей всю ночь спать не давал. Две пустых полторашки пива под кроватью. Табачный дым пускал на грудное дите. Обмочил постель, на балкон выбросила скомканное – воняет. Говоришь, перед тем как уснуть, сказал: уедут родители, ночевать будешь у канализационного люка. Мол, пить ему или не пить, не твое собачье дело?..

Что теперь плакать? Раньше бы мозги включала… А теперь – вышла замуж – тяни свою лямку…»

Эти мысли ошалело пронеслись в голове Елены. Закрыв за собой дверь прокуренного балкона, войдя в кухню, она на Никино измученное, бессонное: «Мама, Христа ради, забери меня, сдохну!..», задержала дыхание и с легкостью единственного варианта выдала: «Все, дочка, едем домой. Пора положить конец дурдому. Отец! Подъем! Сегодня общесемейное собрание. Нет, не совет! Хорош из пустого в порожнее. Я звоню Роговцевым. Ставим перед фактом: Нику с детьми забираем! Андрея не будить, чтоб не смылся куда. Пусть родители полюбуются…»

***

Роговцевы приехали через сорок минут. Раздеваясь в прихожей, Анатолий не скрыл раздражения: «Мы с женой уже привыкли, а вы все колготитесь…» Затем заглянул в детскую. Ника, сидя лицом к окну, кормила Даню. Олечка, отбросив игрушки, подбежала, протянула руки. Рассеянно погладил по голове: «Ну, ну, играй, играй…» Потирая рукой левую сторону груди, направился в спальню. Открыл дверь, в нос ударил спертый воздух. Сын спал, раскинув руки и ноги на всю кровать. Пухлые чувственные губы его, расползаясь в улыбке, кривились, обнажая ряд ровных желтоватых зубов.

Галина, потирая влажные ладони, сидела в зале на диване. Роговцев-старший с чашкой крепкого кофе – в кресле. Илья Петрович, сцепивший пальцы в замок, Елена, поглаживающая сустав колена – на стульях. Вероника, скрестив руки на груди, стояла у окна. Вошел Андрей – умытый, побритый, в глазах веселая решимость (не впервой, пробьемся!). Театрально развел руками: какое собрание! Подмигнув матери, громко, риторически начал:

– И что теперь?! Вот эта женщина, – указательным пальцем ткнул в сторону Ники, – надеется, что я буду с ней жить?! После того, как вынесла сор из избы?! Устроила тут разборки! – Андрей входил в кураж. Но Елена, стукнув кулаком по своей коленке, обломала малину:

– Ты, зять – ни дать ни взять, молчи! Вероника, говори.

***

– Мама, ты, спишь? – голос Ники уставший, тревожный. За окном поезда светало.

С утра, почти до обеда, Елена стояла стражем у дверей в туалет (около туалета – курилка). Ко всем пассажирам, проходящим мимо, обращалась с пламенной речью:

– Люди добрые, не курите здесь! В нашем купе дети малые. Мальчишке месяц лишь от роду! Если вам так невтерпеж – идите в тамбур следующего вагона и дымите, сколько хотите.

Вагон попался сочувствующий.

Покачивание поезда, спертость воздуха купе – идеальное снотворное. Маму и детей свалило с ног. Вероника отрешенно смотрела в окно. В голове крутилось прощание с мужем. Влажное прикосновение его горячих губ к ее рукам – поцелуи со слезами. Заплаканное лицо, щенячья преданность покрасневших глаз – таким Ника видела Андрея впервые. Горячий шепот в ухо: «… поверь мне. Одно, только, одно твое слово – жизнь в дальнейшем будет чудесной. Никто никогда тебе слова дурного не скажет!..» Напоминал об отце: « Ты для него как дочь. Каково теперь ему – сноха ушла – позор!» И опять Андрей переходил на себя, божился: «Больше ни глотка! Пить, курить – завязал! Только останься, не уезжай!» На его чувственно-откровенное: «Вспомни, Ника! как мы…» в низу живота становилось предательски тепло, влажно…