Кардонийская рулетка - страница 3

– Ладно, ладно.

Гатов взялся за пояс, а распахнувший люк Бааламестре скривился:

– Хнявый мерин!

Ослабленная лестница трепыхалась на ветру, обещая Павлу весьма и весьма нелегкое путешествие.

– Натяни, – посоветовал Дагомаро.

– Знаю.

Каронимо взялся за блок, пытаясь придать веревочной дороге друга хоть какую-то твердость, а надевший перчатки Гатов глубоко вздохнул:

– Я знал, что мне придется это делать. – Потому что лететь со взведенной бомбой никто не хотел, а как выставить ее на готовность, знал только изобретатель. – Никуда не уходите.

И следующие полчаса стали самыми длинными в жизни Дагомаро и Бааламестре. Сначала прилипшие к люку мужчины напряженно следили за спускающимся к контейнеру Гатовым. Затем и вовсе затаили дыхание – когда Павел ступил на раскачивающийся контейнер, – а еще через несколько мгновений Каронимо выругался – открывающий люк ученый едва не потерял равновесие. Но это были единственные слова, произнесенные за все тридцать минут. Исчезновение Гатова в чреве контейнера, то есть начало самой опасной части «небольшого путешествия вниз», Дагомаро отметил большим глотком коньяка, но дальше сдерживался и в следующий раз вернулся к фляге, лишь когда Павел поднялся в гондолу.

– Получилось?

– Да.

– Молодец! – Бааламестре опустил крышку люка и похлопал друга по плечу.

– Дайте выпить! – Гатов жадно хлебнул коньяка, подошел к лобовому окну, оценил расстояние и вздохнул: – Как по заказу.

Дрейф получился удачным: легкий ветерок приблизил цеппель к небольшому, примерно две лиги в поперечнике, острову, напоминающему черно-белую кляксу – камни и песок – на синей груди Банира.

– Хорошая мишень, – заметил Дагомаро, но Павел не ответил.

– Каронимо, давай в кузель и полный вперед.

– Я хочу посмотреть. – Бааламестре обиженно надул губы.

– А я хочу выжить, – грубовато бросил Гатов. – Дай полный вперед и бегом обратно. Если поторопишься – успеешь.

– Хнявый мерин…

Каронимо пулей вылетел с мостика, прогромыхал по коридору, и через несколько минут вздрогнувший цеппель принялся быстро набирать скорость. Стоящий у штурвала Гатов переложил рули высоты, поднимая «Льва» выше, и вздохнул:

– Если у нас получится, нужно быть как можно – дальше.

С оставшимся расстоянием повезло – к выходу на рубеж атаки цеппель успел подняться на полторы лиги, и Павлу уже следовало надавить на рычаг, раскрывая удерживающие платформу захваты, однако ученый – медлил.

– Только бы получилось, – пробормотал стоящий рядом Винчер.

Консул не понял, чем вызвана задержка, предполагал, что Гатов выбирает подходящий момент, и сильно удивился, услышав неожиданный вопрос:

– А что будет, если получится?

– Как это – что? – опешил Дагомаро. – Мы…

– Мы изменим ход истории.

– И спасем тысячи жизней.

– Не уверен.

Нахмурившийся Дагомаро убрал флягу в карман и пристально посмотрел на Павла:

– Ты работал над проектом два года. Дольше, чем над любым другим изобретением.

– Идея меня увлекла, – тихо ответил Гатов.

– Что изменилось?

– Теперь я ее боюсь.

И консул понял, что впервые в жизни видит в глазах ученого боль. Радость видел, и видел часто, когда получалось задуманное. Злость видел, раздражение – в тех случаях, когда Гатов ошибался на пути к цели. Скуку видел, но боль – никогда.

И реагировать следовало не так, как обычно.

– Мы должны это сделать, Павел, – проникновенно произнес Винчер. – Ты знаешь, что должны.

– А если снова не получится?

– Тогда…

– Тогда мы прекратим исследования, ладно? – перебил консула Гатов. – Прекратим?

Отступать Дагомаро не умел, но дикая боль во взгляде ученого заставила Винчера изменить принципам:

– Ты этого хочешь?

– Я стал бояться того, что придумал, – повторил Гатов. – Да, я этого хочу.

– Значит, так будет, – кивнул Дагомаро. – Даю – слово.

– Вы уже начали? – осведомился влетевший на мостик Бааламестре.

– Договорились, – прошептал Павел, надавливая на рычаг.

И цеппель, освободившийся от тяжеленного груза, устремился вверх. Вверх и вперед, куда его толкали работающие на полную мощь двигатели. Винчер и Бааламестре бросились к окнам, внимательно следя за падающим на остров контейнером, а Гатов крепко ухватился за штурвал и громко произнес: