Каре для саксофона - страница 2
Тук-тук-тук, одинокий глухой звук моих каблуков вернул меня в реальность летней ночи. До дома оставалось минут пятнадцать ходьбы, похоже, ночь начинала отступать. Воздух стал прохладней и казался каким-то горьковато-пряным. Я вспомнил аромат ее духов и вновь погрузился в размышления о новой знакомой. Что-то было не так. Попрощавшись с друзьями, я сразу набрал ее номер и хотел уже вывалить кучу комплиментов вперемешку с проблемами бездомного человека, но не успел — женский голос назвал адрес, и потекли короткие гудки.
В ее двухкомнатной квартире все было просто и изыскано в стиле hi-tech. Линии мебели, стен, потолка были абсолютно правильны и гармоничны, собственно, как и линии ее тела. Десять минут разговора ни о чем отсрочили постель. Она была странной. Ее взгляд и действия явно выражали желание близости, но вместе с тем какая-то отстраненность от реального мира придавали ей загадочность и непостижимость. И вот она ослабила пояс халата, и все закрутилось…
Инстинкты, инстинкты — они способны поднять нас к небесам блаженства, или сбросить в канаву порока и бессмысленности, к сожалению, только сознание и разум могут привести нас к вершинам мироздания. И, именно эти понятия позволяют радоваться жизни, пусть она и конечна, и влюбляться по-настоящему.
Ослабевшие, мы растеклись по постели в полном молчании. Через несколько минут я сбросил на пол ноги и взял с тумбочки два бокала, к которым мы пока так и не притрагивались. Она прильнула ко мне сзади, обняв шею, тихонько прошептала: «Я знаю, что тебе понравилось, ничего не говори, у тебя есть мой телефон, как-нибудь позвони», и, взяв у меня бокал, картинно, как в ресторане, осушила его.
В мои планы это не входило, я был на отдыхе, до турнира «Gold Poker's Club» в Монте-Карло оставалось почти два месяца, но остановить процесс анализа не удалось.
Мозг работал ритмично. В ресторане я увидел ее в первый раз, это точно, зрительная память меня не подводила. Дальше… На удивление, был полный зал мужчин, и многие, мягко говоря, к ней «клеились», но тщетно. Участие подруги в амурных делах, от любопытства до желания познакомиться, вообще свелось к нулю — это противоестественно. А главное квартира — в ней не было привычных мелочей, которыми пространство обычно обрастает помимо даже самой сильной воли к порядку. Сняла на ночь. А эмоции… как искренне, ерунда, просто профи.
Вот я и дома. Приличная двухкомнатная квартира на втором этаже многоэтажки. Она осталась мне от родителей, вернее, от отца, матушка долго болела и оставила нас, когда мне было восемь. Отец очень любил ее, поэтому женился во второй раз лишь через двенадцать лет после ее смерти. К тому времени я уже был относительно самостоятелен и учился в Ленинградском политехе на физмате. Отец заключил контракт с какой-то крупной строительной фирмой и уехал с новой пассией в Харбин, а по окончании договора купил там дом и остался. На родину он приезжал редко, а потом совсем перестал. Пару раз я был у них в гостях, новая хозяйка при этом очень стеснялась, было забавно, и чтобы не смущать ее, мы с отцом перешли в телефонный режим.
Достав сигарету, я вышел на балкон. На Востоке рдел рассвет, подкрадывалось утро. Мысль о не случайности «случайной встречи» не отпускала. Зачем? Дав на этот вопрос ответ, даже сулящий кучу серьезных проблем, можно было бы успокоиться и идти спать. Утро вечера мудренее. До турнира девять недель, а ведь это не так много, как мне сначала показалось, когда первый раз вспомнил об этом. Если бы я находился в Монако, такие сюрпризы точно бы происходили, но в России, за тысячи километров…. По крайней мере, раньше такого не случалось. Ну, что, Михаэль Руман — имя по моему израильскому паспорту второго гражданства, подарка двоюродного дяди, крупного чиновника Израиля, эмигранта первой, еще советской волны, в русском более прозаично — Михаил Рюмин — поздравляю, ваш рейтинг растет. Значит, мой успех на турнире — шестое место в Австрии — не остался незамеченным, во мне видят противника. Ну что ж, придется поиграть и на этом поле, но сначала хорошенько выспаться, — и я растянулся на диване.