Картина ожидания - страница 24
Головка мака устало поникла и, послушная малейшему движению воздуха, начала сеять свои черные зернышки.
Набухли семена кислички и прорвали оболочку, выбросившись на волю.
Растопырились васильковые хохолки, семянкам стало тесно в корзинке, и они, опираясь друг на друга, вздыбились, готовые к полету.
Откинулась крышечка подорожниковой коробочки, впуская ветер.
С силой расправились тычинки крапивы, поднимая и катапультируя плод…
Майя почувствовала себя равной Вселенной - и самому малому цветку. Она услышала ветер, и увидела пенье птиц, и родила ребенка с глазами зелеными, как молодые листочки. Она омыла его своими теплыми слезами и уложила на траву.
Еще одна тайна Природы открылась ей, наполнив душу невыразимым чувством собственного достоинства. Какая неспокойная сила ни гнездилась в крови лежащего рядом младенца, он был ее кровинкой, и Майя знала, что путь его будет столь же труден, сколь труден путь растения. А ее, Матери, дело внушить ему благоговение перед уроками Природы. О, если бы это видела Цветица!…
Дитя ее засмеялось, и Майя повернула голову. Невдалеке по прибрежной гальке катился серый прозрачный шар из прутьев, при каждом обороте равномерно роняя из узких коробочек-плодов по одному семени. Эго была верблюдка, перекати-поле.
Дитя уперлось ручонками в землю, поднялось и, бросив счастливый взгляд измученной матери, вначале неуверенно, а потом все быстрее побежало за диковинным мячом. Майя пошла следом.
Расступились зыбкие тела белых берез, и перед ними раскрылась долина, словно великолепный влажный цветок. Ветер прошел по траве большими шагами, и след его долго благоухал росой. По этому легкому следу бежал ребенок Майи, и был он не один.
Медленно планировали, описывая причудливые кривые, крылатые дети льянки. Семена люцерны кружились, словно косматые солнца. Легкие спирали дикого клевера отправились в путешествие. Реяли, словно тончайшая пыль, семена ночной красавицы. Парили парашютики одуванчиков, безостановочно вращались штопоры ковыля. Прозрачные крылатки ясеня порхали, будто стрекозы. Играли с ветром зеленоватые бабочки семян липы. Летающие тарелки ильма спешили следом.
Бежало дитя Майи, свободное от темноты матери и злобы отца, а за ним по полям, по пескам, по лесам, по зеркалу вод, спешили, освобожденные от векового проклятия - тупой неподвижности - цветы, травы, деревья, и каждое было родиной целой Вселенной:
- Смотри, Цветица! Летят на праздник жизни лесные и полевые, знаменитые и никому не ведомые братья и сестры твои. Ты видишь?
- Да. Я вижу.
ЛЕБЕДЬ БЕЛАЯ
…И увидел белую лебедушку.
Она через перо была вся золота,
А головушка у ней увивана красным
золотом
И скатным жемчугом усажена…
Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым
Хрусталь камень когда будет
положен против солнца, тогда
огнь из себя испущает, и поро
пищальный, и иныя вещи зажигает,
а как кто его согреет, то никак
ничего не зажжет.
Книга, глаголемая Прохладный Вертоград
Высшей волей все стронулось с места.
И душа, о высоком скорбя,
В эту ночь вместе с богом воскресла.
Но заметила только тебя.
Ю.Кузнецов
За творогом не стойте. А мы уже выбили… Касса, я кому говорила?! Мне килограмм. По полкило в одни руки! А передо мной взяла женщина… Она была вдвоем! Но я уже заплатила! Что, самая умная, думаешь, да? Господи, ну обязательно нарвешься на хамство! Вижу, на работе не доругалась, сюда пришла? Да скорее вы там! Она не берет, дайте мне. Я беру! Не пускайте, не пускайте! Да вы что, я тут уже полчаса стояла. Вы мне дадите мой творог или нет?! Бери свои полкила и иди, не мешайся работать!
Банку для сметаны взять за крышку, а дном стукнуть о железную полосу на прилавке. Мгновение испуганной тишины - и прежде чем она снова разинет пасть, надеть на нее намордник из стекла!