Картины из истории народа чешского. Том 1 - страница 27

К тому времени известной стала булла Иоанна VIII, а славянское оружие и победа придали словам папы силу и мощь. Так раскрылись двери пассауского узилища. Так вышел на свободу Мефодий, так благодаря папе и благодаря победе возведен он был в должность архиепископа Паннонского и назначен папским легатом у народов, говорящих на славянских языках. Тем положено было начало великому делу, которое в ущерб образованию и успешному развитию было впоследствии нарушено римской же курией, ибо папа взял обратно разрешение служить Богу на славянских языках.

Когда прочитано было это запрещение, обрадовались франкские прелаты и епископы, Мефодий же не мог в это поверить. Не мог он отказаться от трудов, внушенных ему добрыми побуждениями, не мог погубить посевы, уже взошедшие благодатью и благословением, не мог заглушить в себе голос, звук которого потрясал его душу. Он не мог не слышать голоса, твердившего ему: «Следуй по стопам рыбарей Христовых! Иди и говори с каждым на его языке, речью, что внедрена в глубинах его души и всего существа его!»

В то время римская курия была могущественнее королей, и Святополк с надеждой взирал на папу. Жаждал благосклонности его и все дела свои правил так, чтобы с помощью папы вырвать свою державу из-под франкского влияния. И отшатнулся князь от архиепископа Мефодия, и приклонился к латинским церковникам.

Среди последних был швабский немец по имени Вихинг; Рим благословил его епископом Нитранским, и он явился в Моравию в свите Мефодия. Этот Вихинг втерся в доверие к Святополку, и льстил ему, и неотступно пребывал поблизости от него, устраивал князю развлечения и забавы. Никогда не корил он князя за дикие страсти, не попрекал необузданностью и улыбкой отвечал на бурный смех Святополка.

Душа князя не страшилась никакой жестокости. В ней гремели войны, а величие, дарованное ему, навсегда избавило преславного сего государя от чувств сострадания и милосердия.

Вихинг поддерживал необузданность Святополка, превращавшую кривду в правду.

Во время дикой гоньбы за зверем, и в пиршественной зале, и тогда, когда властитель, обагренный кровью, возвращался с поля брани, льстивый епископ повторял ему свои лицемерные слова.

Мефодий же речью, звучавшей как колокол, ставил князю в пример святых угодников и ревностно осуждал его проступки.

И отвратилось сердце князя от архиепископа; он слушал одного Вихинга и его латинскую мессу. А франкские прелаты слали папе жалобы на Мефодия, и Вихинг вышел из повиновения своему архиепископу.

Тогда предстал Мефодий пред князем и спросил его, как он поступит, какой силой заставит епископа Вихинга честно и праведно исполнять свой долг. Святополк, теребя пояс, ответил:

— Я поступлю по воле папы и положу конец раздорам, установив единство.

Тут он громко позвал Вихинга и приказал читать послание папы. Епископ поклонился и, осенив себя крестным знамением, прочитал следующее:

«Именем Бога Святого с престола Петра говорю вам, что греховность и ярость сокрыты в делах архиепископа Мефодия, правду же явную отстаивают те, кто заодно с латинским духовенством».

Епископ закончил чтение и остался согбенным; пергамент шуршал в его руке. Протекла минута тишины. Потом Святополк ударил по мечу и в гневной поспешности высказал свой суд. Он кивнул Вихингу, положил ладонь ему на плечо, оставив Мефодия без внимания.

Франкский прелат затрепетал от счастья, а пергамент в его руке слегка задрожал, похрустывая. Крепко держал епископ пергамент, боясь выпустить его из рук, ибо послание это не писалось папой. Писал его франкский диакон в комнате Вихинга.

В ту пору Великая Моравия занимала огромную территорию. Святополк властвовал над землями, простиравшимися далеко по Дунаю, вплоть до Нижней Австрии. Владел он словаками, и чехами, и сербами вплоть до рек Заале и Одры. На востоке власть его достигала Повислья, и саксонские князья платили ему дань.

Но и эти просторы казались тесными честолюбию князя, и он предпринимал все новые и новые захваты. Вставала на дыбы алчность Святополка, как встает на дыбы скакун под горячим всадником, и несла его от битвы к битве. Лета Господня 883 и снова в 884 году вторгся он диким волком в Паннонию, вырезал большую часть подневольного населения, а лучших мужей той страны искалечил, велев отрубить им руки и вырвать языки. В ту пору князем Паннонским был некий Арнульф. Император Карл III, узнав о разгроме, сжалился над Арнульфом и, желая помочь ему, вступил в переговоры со Святополком, и заключил с ним мир в Венском лесу, неподалеку от Тульна. Там, окруженный светлыми своими дружинами, выслушал Святополк слова императора. Гордыня легла ступенькой под ноги его, ангел гордости реял над ним, и ветер, поднятый крылами ангела, шевелил его длинные волосы.