Карусель памяти - страница 16

– Я уже большой мальчик. Я могу сам о себе позаботиться, Ванесса.

– Я бы не возражала, если бы ты так и сделал. Тебе нет причин страдать, потому что приходится мне… – Она всегда говорила так, давая ему разрешение уйти. Тогда, если он когда-нибудь уйдет, она сможет сказать, что сама заставила его сделать это.

– У меня есть идея получше, – произнес он. – Выходи за меня замуж, и давай заведем ребенка. Может быть, тогда наконец-то дойдет до твоей твердолобой головы, как я тебе предан.

Она смогла ему улыбнуться.

– Может быть, когда-нибудь, – сказала она. Она хотела всего этого больше, чем могла показать ему, и подумывала, что уже почти готова. Проходили недели, а иногда и месяцы, и мысли о том, что Брайан бросит ее, не возникало иногда совсем.

– Ты не хочешь включить ночник? – спросил Брайан.

Она часто заморгала:

– Пожалуй.

Она потянулась рукой к стене, чтобы включить небольшой ночник, пока Брайан выключил свою лампу. Затем она удобно расположилась рядом с ним, положив руку ему на грудь и закрыв глаза. Ночник успокаивал ее зрение знакомым темно-фиолетовым светом. Она знала, что этот свет будет оберегать ее от лошадок и зеркал, оберегать от вращающегося, танцующего мира карусели.

Вена

Клэр и Джон провели утро в кабинете Клэр в фонде, консультируя молодую пару, Линн и Поля Стенвиков. По большей части Стенвики хорошо адаптировались к травме, после которой Поль остался в инвалидной коляске, но когда дело касалось секса, их крепкий брак трещал под гнетом невысказанного.

– После несчастного случая он даже не упоминает о сексе, – говорила Линн, – поэтому я полагаю, что он просто потерял к этому всякий интерес. – Она посмотрела на своего мужа из-под длинной темной челки. – Не думаю, что ты все еще хоть что-то чувствуешь ко мне. Я имею в виду влечение.

Поль застонал и посмотрел на потолок. Джон рассмеялся.

– Могу я ответить за тебя, Поль?

Клэр знала, что Джон собирался сказать. Она и сама могла бы произнести нужные слова, но они не произвели бы должного эффекта.

Поль кивнул головой в знак того, что разрешает ему говорить, и Джон продолжал:

– Могу поспорить, что у тебя возникает такое сильное желание, что ты ощущаешь его до кончиков пальцев.

– Да. – Поль был удивлен.

– Ты страстно хочешь выразить его, но не можешь, – сказал Джон. – Ты привык выражать его определенным образом, который теперь тебе недоступен. Все изменилось, и все же все осталось без перемен. Твое тело совершенно другое, но твои потребности остались прежними.

Клэр увидела, как слезы увлажнили темные глаза Поля, и осталась довольна, когда Линн протянула руку, чтобы накрыть ею его руку. Эта пара прекрасно со всем справится.

Из всех обязанностей, которые она выполняла в фонде, эта была самой любимой для Клэр – работать вместе с Джоном, помогая парам преодолевать трудности, которые выпали им на долю. Она любила смотреть, как Джон консультирует кого-нибудь. Ему так хорошо удавалось понять чувства человека, сидящего в инвалидной коляске, независимо от того, кто в ней находился, что говорить с ним становилось легко и просто. После таких встреч Клэр особенно гордилась мужем.

Она и Джон вовлекли Стенвиков в обсуждение экспериментирования, поисков потребностей и желаний друг друга, об отделении возможного от невозможного.

– Я способен иметь рефлекторную эрекцию, – сказал Поль. – Она не заметна, но…

– Я думаю, она заметна, – вмешалась Линн. Джон засмеялся.

– Ну, тогда вы можете попробовать разные варианты при половом сношении.

– Но у него нет эякуляции, – сказала Линн. – Мне кажется, что по отношению к нему это будет несправедливо.

– Однако я бы попытался. – Поль посмотрел на свою жену. – Тебе-то ведь это нравится, правда? А мне нравится смотреть, когда тебе хорошо.

Клэр была тронута. У этого молодого человека любящее сердце.

– Я не говорю, что это не будет разочарованием для тебя, Поль, – сказал Джон. – По правде говоря, твое удовольствие в большинстве случаев зависит от того, получила ли Линн удовольствие тоже.

Джон однажды сказал Клэр, что, когда она счастлива, он тоже счастлив, когда ей плохо, плохо и ему… и когда она кончает, он тоже кончает. Тогда она почувствовала себя эгоисткой, но он сказал эти слова без печали и без сожаления, и она перестала чувствовать себя виноватой.