Кашинская квартира - страница 2

Впрочем, где этот Кашин таскался? С такой женой, как Люба, по инфлюенциям не потаскаешься. Но свой долг, ответственность перед коллективом он обязан был понимать! Так нет, не понял. Вот не было в нем этого: ответственности за коллектив. Даже тогда, когда мост рухнул.

Вдруг Севко поймал себя на том, что думает про Кашина, как про покойника. «Не понимал, не было…» Неужели помрет? Или уже помер? Нет, в институте знали бы, на венок бы скинулись. В институте всегда, когда кто умирал, скидывались на венок. А Кашин и тут выделялся: «Я, может быть, сам, отдельно цветы хочу купить! Живые, а не бумажные!» Так иди и купи, кто тебе не дает?! А на венок скинься. Люба, что в профкоме за покойников отвечала, даже к тем, кто давно в институте не работал и уже на пенсии был, ходила, чтобы они скинулись: коллектив есть коллектив. Без него на пенсию не выйдешь, без него не умрешь. Вон Зусман в Израиль уехал, когда мост обрушился. Как раз он, Зусман, к этому мосту, можно сказать, и отношения не имел, а уехал. И в Израиле умер. Так все равно коллектив скинулся на венок, — и на стол, за которым Зусман сидел, тот венок положили.

Вот интересно: умер бы Зусман, если бы в проектном институте в отделе мостовиков остался, или нет?.. Простой, кажется, вопрос, а нет ответа. Никто из мостовиков, кроме Зусмана, пока не умер, но это же не значит, что и Зусман был бы жив.

С того моста через Вяллю грузовик свалился. Водитель утонул. Поэтому был суд, и Кашин на суде заявил, что он успел спроектировать только опоры, которые стоят, как и стояли, а к пролету, который обрушился, не имеет, как и Зусман, никакого отношения. Такое заявление не только Севко, но никому, даже Зусману, не понравилось, потому что весь институт выступал на суде коллективом, а Кашин — сам по себе. Его заранее предупредили, что ответственными признают строителей, а не проектировщиков, а он все равно — отдельно. Как с теми цветами на похороны. Но тут тебе не покойники — коллеги! Они тебя на дни рождения приглашали, ты с ними праздники отмечал! Ну хотя бы женский день Восьмое марта… И что оказалось? Оказалось, Кашин уже давно хотел сказать, что квалификация сотрудников института низкая, им только туалеты придорожные проектировать — и то на одно очко.

Обиделся тогда Севко на Кашина, а кто бы не обиделся? На одно очко… Да весь институт обиделся! На общем собрании Кашина разбирали, постановили выразить недоверие и уволить. Выгнать! Недоверие высказали, но не выгнали, ведь все же институт проектный, кому-то что-то надо проектировать. А тут еще Зусман уехал… Так Кашин совсем возгордился: смотри-ка, его и заменить некем! Может, из-за своей гордыни и захворал, к гордецам любая зараза скорее пристанет.

Севко на том собрании погорячился: сказал, что все знают про его с Кашиным дружбу, но такого высокомерного отношения к коллективу он и другу не простит никогда — даже у гроба! Так и ляпнул: у гроба! — вот как его занесло. Теперь придешь Кашина проведать, а ему хуже станет или он умрет, так что?.. «Это ты его в гроб и вогнал!» Разве собрание не вспомнят? Еще как вспомнят, ведь институт проектный — тот еще коллектив. Одна Люба чего стоит…

Однажды Люба, в институте, когда Восьмое марта отмечали, затащила Севко в туалет и сказала, что любит и всю жизнь любила не Кашина, а его, Севко, и за Кашина пошла, чтобы к Севко ближе быть, потому что Кашин и Севко дружили. Такую она принесла жертву — и за это требует хоть каплю простого женского счастья. Одно свидание, ей больше не надо. Этого хватит ей до гроба.

Из-за того, что она гроб приплела, Севко немного напрягся, но не настолько, чтобы отказать женщине в ее последнем желании. Люба договорилась с какой-то своей подругой о квартире, дала ему ключ. Чтобы он первым пришел и ее ждал. Так ей будет казаться, что это, мол, не тайное любовное свидание, а как будто они давно вместе — и он ее каждый день ждет.

Севко купил цветы, шампанского, конфет. Ну как обычно, джентльменский набор. Пришел в квартиру, стал ждать… Открыл дверь на звонок и увидел Кашина. С джентльменским набором.

Вот что бабы в женский день выдумали!.. Алёна в том же институтском туалете наплела Кашину то же самое, что Люба наплела Севко. Как будто любила и любит его, Кашина, а за Севко пошла, чтобы к Кашину ближе быть, потому что Севко и Кашин дружили. Такую она принесла жертву — и за это требует хоть каплю простого женского счастья. Одно свидание, ей больше не надо. И назначила Алёна свидание Кашину в той же квартире, от какой Люба дала ключ Севко. Вот джентльмены и встретились. А через пару минут обе дамы явились…