Каста [СИ] - страница 3

О том же говорило и лицо юноши. Приятные черты ещё не заострились, трескаясь морщинами невзгод и потерь по краям. Высокий крутой лоб переходил в нос чуть с горбинкой, подчёркивавший как по-кошачьи широко посажены у мальчишки глаза. Мягкие губы не истерзаны ветром. Влекущие. Омегам такие нравятся. Чуть угловатый и выдающийся вперёд подбородок. Парень, должно быть, был упрямцем.

Альфа смотрел на Хюрема.

Город гудел предпраздничной суетой, и Лето с трудом удерживал внимание на мелких убористых строчках. Учителя легко угадывали настроение молодого альфы и потому отвешивали не слишком тяжёлые подзатыльники, стоило ему зависнуть над пергаментом дольше обычного.

Старший субедар был менее понимающим. Как только он замечал, что Лето смотрит в сторону города, вместо того, чтобы сосредоточиться на поединке, подзатыльником было не обойтись. То, что Лето одерживал верх над соперником и без должной доли концентрации не имело никакого значения. Вставать приходилось раньше, чтобы отбегать дополнительные круги вокруг анаки, отжаться, подтянуться, снова почистить прожигающий блеском щит, поразмахивать мечом у чучела и успеть выполнить другие наказания за промахи до начала нового дня, когда он получит очередной нагоняй.

Лето не унывал и не роптал, дожидаясь заветного дня с нетерпением. В Барабате, пусть и таком огромном, было иногда смертельно скучно. Время, заполненное однообразной рутиной, тянулось бесконечно долго, но вот, в начале первого осеннего месяца в город начинали стягиваться люди, привозя с собой сплетни, заморские товары и, конечно, новобранцев. С прибытием новичков анака будто стряхивала с себя ненадолго привычную пыль сдержанности и размеренности сурового быта, а вместе с тем избавляла от сплина тех, кто ещё не разучился радоваться жизни.

В день праздника все, кроме караульных и стражи, были вольны покинуть казармы и провести время по собственному усмотрению. Ограничения налагались исключительно на крепкие напитки. Никому из раджанов, впрочем, не требовалось объяснять, что даже не подпирая стену с оружием в руках, каждый из них оставался избранным воином, и не существовало на свете таких обстоятельств, которые бы позволили им позабыть о долге. Это означало только то, что любой раджан, увидевший непотребства на улицах города, должен был разобраться с таковыми собственными силами или помочь братьям справиться с бедой, как если бы он сам нёс службу.

Для Лето же праздник означал целый день без понуканий старшего субедара, от которого он собирался оказаться так далеко, как только возможно при первом же удобном случае. Каково же было его удивление, когда накануне Сувир позвал Лето на вечерний обход! Побродить по шумевшему городу было всем, о чём мог мечтать альфа. Всё же Лето, хоть и успел насчитать всего только шестнадцать вёсен за спиной, дураком не был, сразу поняв, от кого на самом деле исходил приказ о включении его в группу Сувира. Взял бы его альфа просто так, по собственному желанию.

Младший субедар Сувир был неплохим мужиком, но прямым, как палка. До зубовного скрежета повернутым на порядке, дисциплине и уставе, чётко прописывающем всю его жизнь вплоть до гробовой доски. От того-то у Лето, время от времени, и возникало недопонимание с младшим субедаром.

Решив не гневить альфу, явно и так не слишком довольного неожиданным пополнением в собственных рядах, Лето спокойно ступал позади старших воинов, не собираясь сбегать, как непременно бы поступил в другое время. Он был благодарен уже за то, что может свободно глазеть по сторонам, прислушиваясь к торговцам, бойко зазывавшим гостей в лавки, да к продажным омегам, щедро рассыпающим неприличные обещания.

Повсюду пахло жареным мясом и густым ароматом специй. Оставляя бочки, шипело пенившееся пиво, журча переливами, тянулось непрерывной струёй вино. Факиры собирали зевак, дыша огнём, будто драконы. Костюмы сверкали чешуёй серебристых искр, когда их гибкие тела извивались под музыку цимбал, свирелей и бубнов. Голоса, тонкие и звучные, низкие и мощные, звучали над крышами Барабата, наполняя пространство плотным духом лености и праздности.