Ката - дочь конунга - страница 7
— Ну, здравствуй, красавица, — поздоровалась она, — вот ты какая!
— Какая? — растерянно спросила Маша. Она досадовала, что сразу не решилась бежать, теперь придется общаться с этой бабкой.
— Да про тебя весь терем судачит! Мол боевая девка, на Миловида с копьем кинулась, еще бы маненько и убила!
Маша хмыкнула.
— Нужен мне ваш Миловид! Сказала же — не подходи, а он лезет!
— Ты, девонька, снимай одежу-то, — ворковала старушка, — Доброгнева велела снять с тебя чужие вещички. Да не волнуйся, вот тебе взамен, голая сидеть не будешь!
— Не буду я снимать! — заупрямилась Маша, — вот еще! С чего вы взяли, что это чужие? Может мои?!
— Да откуда у тебя, голуба, такие наряды? — искренне изумилась бабка, — будь ты боярышней или купеческой дочкой… И то, не у каждой боярышни такой венчик и понева расписная, расшитая. Значит точно украла.
Бабкина логика была железная, даже возразить нечего.
— Да ну вас, — с досадой ответила Маша, — переодеваться не буду, сказала же!
— Не упрямься, — все так же спокойно произнесла старуха, — сама не будешь, придут люди, разденут, опозорят. И колечки снимай! Завтра княгиня приедет, судить тебя будут, накажут, пальцы-то отрубят на одной ручке, будешь знать, как чужое брать.
— Да вы чего тут, озверели все?! — со слезами в голосе воскликнула Маша, — бабуль, ну отпусти ты меня! Поверь, не воровка я, и никто, уйду, и больше вы меня не увидите!
— Нет, милая, негоже от княжеского суда по лесам бегать, — ворковала старуха, — ты уж давай, не мучь меня, старую, раздевайся скорее.
Паника разлилась в голове, сердце бешено колотилось, хотелось пристукнуть велеречивую бабку. Так… Может и правда, переодеться, если что, бежать будет проще, никто внимания не обратит, ну девка и девка.
— Ладно, — Маша кивнула, — давай сюда свое барахло!
Бабка протянула ей одежду, сама терпеливо сложила руки на животе. Маша кое-как стянула через голову сарафан, бросила на землю, следом полетела вышитая рубаха. Стоя в трусах и лифчике, она натянула длинную, почти до щиколоток, светлую рубаху грубой ткани с завязками на рукавах. Повернувшись к старухе спиной она не заметила, с каким изумлением наблюдала та за переодеванием. Второй частью комплекта была какая-то темная тряпка. Маша крутила ее в руках, не зная, куда приспособить. Потом решила, что это юбка, намотала вокруг бедер и закрепила веревочным пояском. Как бы эта красота с нее не свалилась в дороге…
— И обувку снимай, — командовала бабка, — на-ка вот тебе!
Она протянула лапти. Настоящие плетеные лапти, правда нереально большие.
— Ну и куда мне их? — недовольно спросила Маша, воззрившись на обувь, — это лыжи, а не тапки!
— А ты привяжи к ножке-то, и не потеряешь! — старуха кряхтя нагнулась, собрала с земляного пола вещи, подхватила Машины сапоги. — Колечки давай, не нужны они тебе!
Маша нехотя стянула с пальцев три перстня и положила в бабкину заскорузлую лапку.
— Ну, не балуй тут! — предостерегла старуха, — по нужде стучи, задок недалеко, проводят тебя. Ну, а еды не жди, чужая ты, никто не подаст.
С этими словами старая вышла, дверь захлопнулась. С той стороны явно кто-то был на подхвате, хитрая бабка побоялась идти одна.
Маша снова села на пол, подоткнула под себя плотнее странную юбку. Одежда была непривычно жесткой, похожей на мешковину. Неужели они все в таком ходят?! Ужас! Она долго сидела, и, наверное, задремала. Проснулась оттого, что завалилась на бок. Было темно. Где-то далеко слышались голоса, значит еще не ночь. Она вдруг ощутила, что очень хочется в туалет, вспомнила бабкины слова и забарабанила обоими кулаками в дверь.
— Чего стучишь? — спросил с той стороны мужской голос.
— Мне это… в туалет надо! Ну, в задок по-вашему!
За дверью не ответили, она уже собиралась справить нужду в дальнем углу комнатки, как вдруг дверь распахнулась, в проеме стоял ребенок лет шести с лучиной в руке, а за ним взрослый мужчина, точнее парень лет двадцати.
— Иди, — проговорил парень, — Мал проводит.
На мальчишку страшно было смотреть. Он таращил глазенки, лучина дрожала так, что могла в любой момент упасть и погаснуть. Он явно боялся пленницу.