Катаклизм - страница 11

Внутри таверны их встретил один-единственный хозяин с кислой миной, после чего показал им комнаты. Обычные, не королевские, но и нищенские комнаты, в которых можно было хорошо отдохнуть — как раз то, что и было им сейчас нужно. По крайней мере, это точно нужно было Винтеру, ибо он выглядел наиболее уставшим. Элеонора же не выглядела намного более бодро, но глаза у нее не смыкались ни на секунду. Порой даже казалось, что она не моргает вовсе. Их можно было сейчас сравнить как гражданского и матерого солдата на посту — кто есть кто, думаю, объяснять не нужно.

Они взяли небольшую комнату с двумя односпальных кроватями — такие как раз сделаны для туристов или путников, подобных этим двоим. Приятный свет от свечки, что стояла на столе в центре комнаты, сильнее всего напоминал Винтеру о том, что магия исчезает, ведь естественные источники света нынче использовались весьма редко, и эта таверна оказалась для них приятных исключением. Приятной деталью так же оказалось и то, что тут была баня совсем рядом — чем эти двое и поспешили воспользоваться.

Забившись в угол, сидя на кровати, Винтер непрерывно продолжал наблюдать за свечкой, стараясь не обращать внимания на шум, что исходил со стороны окна от проливного дождя, который их, к счастью, не застал. Прежде всего, сейчас Винтер думал о том, что им делать раньше — нужно было придумать план, благодаря которому они могли бы хотя бы временно вернуть полноценную магию в мир. Но решение никак не приходило в его голову, и поход в замок западного королевства все еще оставался для них лучшим вариантом. Оставалось надеяться, что в этой небольшой части западного королевства найдется хоть кто-нибудь, кто сможет им помочь со случившимся ужасом.

— У тебя тут темновато. — Сказала Элеонора, зайдя в комнату с кружкой чего-то горячего и ароматного в руке. — Впрочем, мне не привыкать.

Вместо привычного доспеха на ней красовалась все еще мокрая, но старательно высушенная всеми силами рубашка и тряпочные штаны сероватого оттенка. Ее одеяние определенно не пестрило каким-либо изыском, подобному и самому Винтеру — разница была лишь в том, что у последнего рубашка и штаны были более темного оттенка. Забавно, что и сама одежда была похожа, даже несмотря на то, что эти двое, по сути, не только из разных времен, но и из разных реальностей. Видимо, «рыцари» везде одинаковые…

Усевшись на кровати, подобно Винтеру, Элеонора укутала себя теплым одеялом и сделала глоток из кружки, расплывшись в небывалой улыбке. Кажется, для нее этот момент был в каком-то смысле особенным — она прочувствовала на себя уют, что был забыт ее сознанием так давно. Чувствовать себя обычным человеком… это то, что она так давно позабыла.

— Тоже не смогла досушить одежду? — обратив внимание на ее помятую, влажную рубашку, заметил Винтер. — Тут хотя бы есть баня, уже приятно.

— Метнуть в кого-нибудь огненным шаром — пожалуйста, но контролировать тепло стало для меня невозможным. — Спокойно говорила она. — Да, очень удачно, что здесь есть баня… теперь от меня, по крайней мере, не смердит гробницей как раньше.

— Гробницей? — искренне удивился Винтер. — И в чью же гробницу тебя угораздило попасть, прежде чем ты оказалась здесь?

— В свою собственную. — Все так же спокойно, но уже с долей сомнения в голосе говорила Элеонора. — Я не уверена, что тебе хочется об этом слышать, Путешественник.

— Давай без «путешественников» и всего остального, ладно? У нас с тобой есть вполне себе внятные имена. — Он поднял палец вверх, тем самым обращая внимание на себя. — Как мне называть тебя? Элеонора? Элли?..

Последнее Винтер сказал очень приглушенно и неуверенно.

— Элли?.. — задумавшись о чем-то своем, проговорила Элеонора. — Нет, лучше называй меня просто Элеонора. Элли ассоциируется у меня… с ней.

— Ладно, Элеонора. Ты зови меня как хочешь, желательно Винтером, только лишь не «Путешественником».

— Так и быть, не-Путешественник. — Хитро улыбнувшись, съязвила она.

Он аж приподнял бровь от недовольства.

— Ладно-ладно, буду называть тебя Винтером. — Располагаясь еще более комфортно на кровати и закрывая глаза, все же согласилась она.