Катаклизм - страница 22

Подкинув их вверх, Аттила ударил обоих прямо об пентаграмму телепорта, расколов каменную кладку и сама устройство на несколько кусков. Удар был достаточно сильный, и если бы на их месте были обычные люди, то им бы точно пришел конец. Но даже так, Винтеру и Элеоноре, и особенно последней, пришлось несладко: после такого удара они оказались полностью сломлены в буквальном смысле. А учитывая, что они и раньше не могли ему ничего противопоставить… Ситуация становилось все более критичной.

Сломанную пентаграмму окружили темные потоки энергии, напоминающие своим видом звездное небо, которое будто бы прорывается сквозь недра земли прямо к ним, наверх. Словно щупальца чудовища, потоки энергии пленили Винтера и Элеонору еще сильнее, чем ранее, и теперь их судьба полностью оказалась в руках Аттилы. Он победил.

— Я знаю, что ваша сила — это не просто магическая энергия. И я прекрасно понимаю, что просто так эту силу вы мне не отдадите… я не могу убить вас, но и отпустить не могу. По крайней мере, пока не изменю ваше мнение или не смогу забрать эту силу насилием.

— И что ты собираешься делать с нами? — сквозь боль говорил Винтер. — Насаживать на бамбук, пока мы не расколемся? Отдирать ногти? Что ты там для себя уже придумал?

— На самом деле, я совсем не злодей в этой истории, Винтер. — Сделав паузу, Аттила оглянулся. — Я делаю то, что должен сделать… иначе миру окончательно придет конец.

Магическая энергия соединилась между с собой в виде магического круга, и под ногами Винтера и Элеонора напрочь исчез пол. Осталась только непомерно большая бездна, которой можно падать вечно. Так и случилось — не успели они издать и звука, как щупальца ослабили хватку, отправив их вниз, к пустоте и звездам… в настоящую бездну.

Они оказались вдвоем, посреди бесконечной пустоты. Они не могли говорить, не могли двигаться, а со временем еще и перестали видеть. Не чувствуя веса собственного тела, Винтер и Элеонора почувствовали себя обреченными — потому что не было ни единого варианта, благодаря которому они могли бы вернуться назад. Как и сказал Аттила — теперь у них есть целая уйма времени, чтобы подумать о случившимся. Но никто не гарантирует, что сама возможность «думать» не исчезнет так же, как все остальное.

Несмотря на все приложенные усилия, эту схватку они с треском проиграли.

Их постигла судьба намного хуже, чем просто «смерть».

Спустя полгода после исчезновения магии

Возвращение Авелины оказалось достаточно спорным для императорской столицы. Многие были против, потому что люди прекрасно знали, что хоть та и носила фамилию Кайзер, она все же не являлась представителем рода предыдущего императора. Но по счастливым обстоятельствам, Август сделал бумаги, по которым право на правление при его смерти переходило ни к кому иному, как к Авелине, так что столице пришлось принять новоиспеченную императрицу, хотели того ее жители или нет. Никакого бунта не было, потому что Авелина не совершила ничего такого, что вызвало бы ярость среди населения. Единственное, что она сделала — это изменила императорский совет.

Потратив месяц на переформирование изначального совета, часть которого погибла при катаклизме, Авелина передала права правления, собственно, совету, после чего собрала необходимые для ее путешествия вещи и ушла. Благодаря силе Сингулярности, она могла взять с собой достаточно много вещей, не испытывая при этом необходимости таскать их непосредственно с собой, потому что они находились в ином измерении.

Ранее в столице наверняка бы начались протесты из-за отсутствия императрицы, но сейчас было совсем не то время, да и Авелина сама по себе выглядела весьма грозно, что отбивало какое-либо желание показывать хоть какой-то вид недовольства. Все прекрасно понимали, что Авелина — не просто человек, и даже более того, она была из тех немногих, кто все еще мог пользоваться магией каким-то образом после случившегося. Впрочем, помимо Авелины никто не знал, как именно ей удается.

— Где мы вообще? — из тела Авелины вытянулась темная, полупрозрачная фигура девушки в доспехах. — Я чувствую, что мы все ближе, но легче от этого не становится.