Катакомбы Военного спуска - страница 2

Поезд был переполнен. Из-за закрытых дверей купе доносились громкие голоса. Где-то двери были открыты, и можно было рассмотреть ехавших людей. Они сидели на нижних полках, лежали на верхних, ели какие-то припасы, содрав с них газету, резались в карты или домино, рассказывали друг другу длинные бородатые анекдоты в попытке убить километры пути, сделать их более незаметными, приближенными к собственной, примитивной сущности, не понимая и не принимая, что дорога властвует над всем. Безраздельно правит в этом замкнутом пространстве, царящем над жизнями людей, как жестокий первобытный властелин.

Он быстро пошел по коридору, держась за поручни и слегка пошатываясь в такт стуку колес. Поезд набрал скорость, близких остановок не предвиделось, и можно было сквозь ночь мчаться в бесконечность.

По обеим сторонам железнодорожного полотна мелькали чахлые пролески с высокими, крытыми снегом деревьями. За пролесками виднелись бесконечные чернеющие поля, с которых местами сошел снег.

Вот и тамбур, ведущий в предпоследний вагон. В нос ему резко ударила папиросная вонь. Как и везде, тамбур использовали под курилку, и в воздухе еще плавал сизый дым дешевых, вонючих папирос.

Он брезгливо поморщился. Запах дешевого табака вызывал у него неприязнь, отвращение. Слишком много этого дешевого табака было на его жизненном пути в сквозных лагерных бараках, во всех тюрьмах, которые он прошел. Не для того он проделал весь этот путь, чтобы нюхать дешевый табак!

В тамбуре никого не было. Громко хлопала раскрытая дверь. Он аккуратно прикрыл ее. Стук прекратился. Отлегло от сердца. Ничего подозрительного здесь нет. Никто не станет светиться ранним вечером, подумал он, когда каждое купе набито битком, и никто не спит. Никто не станет совершать такой бессмысленный поступок и рисковать на глазах всей этой кучи свидетелей, которые только и делают, что глазеют по сторонам.

Можно пройти незамеченным в любом месте, но только не в поезде, где люди маются от безделья, и от скуки замечают даже такие мелочи, на которые и не взглянули бы при обычных обстоятельствах.

А раз так, убивать его в поезде никто не будет. Можно расслабиться, вернуться в свое купе, хорошенько запереться изнутри и дождаться утра. А утром он будет уже далеко – там, где никто его не сможет найти: на станции, где он сойдет за одну остановку до той, куда куплен билет. Это тоже сделано специально. Он покинет этот поезд ровно в 6 утра, и будет абсолютно недосягаем для всех. Далеко от Одессы, от страшной тюрьмы, от гнетущего чувства опасности и жестокой тревоги, заковавшей в тесные оковы его душу с такой силой, что при малейшем сотрясании оковы эти буквально разрывают живую плоть. С таким грузом жить невыносимо! Все, что он сделал, он сделал для того, чтобы больше никогда не вернуться к прошлому. Завтра он станет свободным…

Он распрямил плечи, вздохнул. Промелькнула шальная мысль заглянуть в вагон-ресторан, но он тут же отбросил ее от себя. Нет, светиться не стоит. Чем меньше он будет показываться на публике, тем лучше.

Быстро прошел коридор, как бы невзначай заглядывая в открытые двери купе. Вот и его – последнее в этом вагоне. Целиком и полностью – он всегда покупал билеты на все четыре места, чтобы ехать одному. Одиночество успокаивало его даже в обыденных ситуациях, не только в моменты тревоги.

Заглянул и в свое купе. Оно было пустым. На нижней полке белела приготовленная заранее постель. В окно был виден желтый диск луны, уже появившейся над пролеском. Ему вдруг показалось, что луна отливает каким-то кровавым оттенком. Но он быстро отогнал эту мысль от себя.

Он вошел. Задернул штору. Не включая свет, тщательно закрыл дверь. Щелкнул замок.

Вагон-ресторан был полон, почти все столики были заняты. В воздухе стоял устойчивый запах еды и крепкого алкоголя. Несмотря на ранний вечер, кое-где уже заказывали водку.

Фирменным блюдом в вагоне-ресторане были котлеты «Особые», которые любой дотошный посетитель без труда опознал бы как котлеты под названием «Школьные» из самой простецкой столовой. Делали их из хлеба и ингредиентов совершенно непонятного происхождения. Да оно и к лучшему: после знакомства с этими ингредиентами любой бы потерял аппетит. Поэтому в столовых стоили такие котлеты дешево, в отличие от вагона-ресторана поезда, где тройная наценка превращала средний продукт советского пищепрома в настоящий деликатес.