Категории русской средневековой культуры - страница 70
Какой же предстает удельная система? Как власть удельного князя соотносится с владельческими правами князей, не вошедшими в состав дома Калитичей?
В удел Федора Ивановича[274] вошли Суздаль и Шуя. Падение независимости Суздальско-Нижегородского княжества началось в 1392 г., хотя Суздаль и Городец, возможно, еще некоторое время оставались самостоятельными. Только в конце 1448 — начале 1449 г. старший из суздальских князей, Иван Иванович, окончательно признал власть Василия Темного. В заключенном тогда докончании, — писал В.Б. Кобрин, — суздальский князь выступает в роли не союзного, а служилого князя: для обозначения характера отношений не употребляются термины родства («брат молодший», «в отца место» и т.п.), великий князь именуется даже не «господином», а «господарем» суздальского князя. Суздальское княжество выступает и как наследственное владение, и как пожалование ему от великого князя, которое может быть конфисковано за вину. Суздальского князя великий князь посылает на службу, а тот идет «без ослушанья»... После этого акта падение независимости Суздальско-Нижегородского княжества стало окончательно свершившимся фактом, и Василий Темный в своем завещании уже передает Суздаль в числе других городов старшему сыну — Ивану III»[275].
Федор Иванович получил также Кострому, Плес и Буйгород. До духовной Василия Темного Кострома не передавалась отдельно: она входила в состав земель великого княжения Владимирского и являлась как бы общим достоянием великокняжеской семьи. Упоминались лишь некоторые владения «из великого княжения», «ис Костромы». В завещании же Ивана III старший сын Василий получал «город Кострому, и с Плесом, и с Нерехтою, и с Ыледамом, и с волостьми...».
Федору Ивановичу царь завещал Ярославль. Падение независимости основной территории ярославского княжества произошло около 1463-1468 гг. Как отмечал В.Б. Кобрин, «единственный сын последнего ярославского князя Александра Федоровича Данила Пенко (родоначальник князей Пенковых) не только превратился в служилого князя, но и вошел с 1500 г. в качестве боярина в Боярскую думу»[276].
В завещании Василия Темного Ярославль не упомянут. В духовной Ивана III город «с волостьми» передается по наследству сыну. Сохранение родовой собственности ярославских князей сопровождалось подчинением ее верховной власти. Вот, собственно говоря, основной корпус удельных владений Федора.[277] Если бы царь умер, в стране стал бы существовать мощнейший и громадный по масштабу удел Федора Ивановича.
В послании Таубе и Крузе встречается такое любопытное сообщение: перед введением опричнины царь описал своему окружению причины своего отречения и «велел... следить за тем, чтобы после его кончины, ибо все люди смертны, не возникало между его молодыми сыновьями-князьями спора и раскола и чтобы они заботились не только об искоренении несправедливостей и преступлений, но и том, чтобы водворить в стране порядок, мир и единство. С это целью решил он дать начало, продолжение и конец изложенным вещам. И прежде всего для охранения своей княжеской жизни взять на государя некоторых бояр, детей боярских, области, города и дома и построить в Москве собственный, удобный, спокойный двор. После его смерти все, что взято на него, должно перейти к младшему его сыну, а оставшееся, Москва и население, земщина, как это называют, старшему. Так как такое начало имело хороший вид, была ему выражена представителями всех чинов благодарность за его заботливость. Так поступили даже те, которые этого не хотели и считали образ действий царя опасным» (Таубе И., Крузе Э. С. 34-35). Если царь Иван в годы опричнины осознанно боролся с уделами и удельной системой (т.е. с порядками), то зачем ему в 1565 г. понадобилось утверждать, что по завершении начатых мер (имеющих «продолжение и конец») его государев опричный удел перейдет к Федору? Подобное известие легко отвергнуть как тенденциозное на том хотя бы основании, что иностранцам непонятна была русская действительность... Если бы не одно «но»: большая часть опричных земель в самом деле перешла к сыну Федору. Если учесть, что у нас нет полной информации об опричной территории, то не исключено, что изучение состава удела Федора может дать пищу к размышлениям и о составе опричных земель. Сообщение Таубе и Крузе, бежавших в Великое княжество Литовское в 1571 г., следует признать в целом достоверным.