Кавалер ордена Почета - страница 70

— Вы попали в них, генерал!

Генерал Ганн полюбовался этой картиной, потом повернулся к полковнику с сияющим от радости лицом:

— Знаете, Клей, когда я убиваю гуков, я испытываю возбуждение.

Полковник рассмеялся.

— Понимаю, что вы имеете в виду, — сказал он и прикрыл руками пах.

Генерал, усмехаясь, посмотрел на меня через плечо и подмигнул. Он все еще высовывался в открытую дверь. Я посмотрел на него с безразличным видом. Потом прижался к нему боком и изо всех сил толкнул его правым плечом. Генерал Ганн вылетел в открытую дверь и исчез, не проронив ни звука.

Даже теперь я вижу выражение крайнего изумления на лице полковника Клея. От потрясения у него отпала челюсть. Это длилось секунду. Я с силой треснул его кулаком в нос, и, когда от удара его голова откинулась назад, я нагнулся, схватил его за ноги у щиколоток и выбросил вниз головой в открытую дверь вслед за генералом.

Свершилось.

Я в полной неподвижности, в шоке, сидел на скамейке и тупо смотрел на квадрат пространства, где исчезли генерал и полковник. Потом у меня затряслись руки, и я крепко их стиснул. Наконец я огляделся. Сержант Брайт и второй пилот были заняты управлением, резко поднимая вертолет, поскольку мы шли над деревней. Позади меня слева сидел Джоунси, сгорбившись над пулеметом по-видимому, никто не видел, что случилось. Я встал. Грудь сдавило словно тисками. Я вернулся на свое место у пулемета и надел наушники. Послышался раздраженный голос сержанта Брайта:

— Генерал Ганн! Вы меня слышите? Отвечайте.

Не получив ответа, Брайт обернулся и увидел пустой верхний отсек. Я не стал дожидаться следующего вопроса.

— Генерала нет на борту, — сказал я.

— Куда же он, к черту, девался? Где полковник?

— Они выпали за борт.

— Что ты мелешь? Как они могли выпасть за борт, черт возьми?

Мы прошли над деревней и направлялись на север, к базе. Вел вертолет второй пилот. Сержант Брайт выглянул из кабины и уставился на меня.

— Что там случилось, Гласс?

— Я всего не видел.

— Какого же черта ты видел?

Мой голос звучал взволнованно, но я рассудил, что так и должно быть.

— Я смотрел на крестьян, работающих в поле, а тут генерал открыл по ним огонь. Потом я увидел, как генерал далеко высунулся в дверь посмотреть, попал ли он. Наверное, он поскользнулся или что-нибудь в этом роде. Я услышал, как он закричал и стал падать из вертолета. Полковник успел ухватить его, но потерял равновесие и тоже выпал.

— Господи Иисусе! Святая матерь божья!

В переговорном устройстве наступила гнетущая тишина. Несмотря на ветер, продувавший вертолет, я покрылся нервным потом. Наконец раздался голос второго пилота:

— Я ничего не слышал, кроме рева винтов. Что же нам теперь делать, сержант? Не вернуться ли и поискать их?

— Не знаю. Просто не верится. Дай мне подумать. Вот так история!

Через несколько секунд сержант Брайт сказал:

— Я беру управление на себя. Возвращаемся на базу. У нас не хватит горючего, чтобы вернуться, сесть и снова подняться. Да там внизу могут оказаться вьетконговцы. Отметь координаты этого рисового поля и запиши время. До дивизионной базы осталось минут десять. Мы уже почти подошли.

Несколько минут мы летели молча. Напряжение в моей груди ослабло и прохладный ветер высушил пот с лица.

— Джоунси, ты здесь?

— Здесь, сержант.

— Ты слышал новость?

— До единого слова.

— Что ты видел?

— Ничего, сержант. С моей стороны ничего не видно.

— Ты видел крестьян в поле?

— Нет, сержант.

— Гласс!

— Да, сержант.

— Попал генерал в этих гуков на поле?

— Я думаю, да. Я видел, как они упали.

— По-твоему, они выглядели как вьетконговцы?

— По-моему, они выглядели как крестьяне, сажающие рис.

— Так я и сказал этому болвану, но он не стал слушать. Вот и смотри, во что это ему обошлось.

— Да.

— Дело дрянь. У нас будут большие неприятности, когда в штабе услышат, что мы потеряли старого Расти Ганна и полковника Клея. Уж будь уверен, возьмут нас за горло.

— Вы не виноваты, сержант, — сказал Джоунси. — Вы говорили ему, что у нас на исходе горючее. Вы не хотели делать этот заход над полем. Я слышал, как вы говорили ему, что это просто крестьяне. Я слышал вас.

— Я тоже, — солгал я.