Кавалеры Виртути - страница 48
Он так трахнул кулаком по столу, что зазвенели рюмки и бокалы, вздрогнули кольца колбасы, подскочили крашеные яйца, зазвякали тарелки и вилки.
— Господи, да кушайте вы, — захлопотала мать. Она, очевидно, считала, что любые мужские неприятности легче переносятся при виде полных тарелок. — Попробуйте вот телятинки…
Пополудни братья вышли в сад прогуляться. Сделав несколько шагов, майор остановился и обнял Владислава за плечи.
— Я не верю, что дело дойдет до войны, — серьезно и спокойно сказал он. — Но если она вспыхнет, помни… — Владислав поднял голову. Лицо брата приблизилось почти вплотную, наискосок над уголками рта протянулись глубокие борозды, глаза смотрели испытующе. — Помни, — повторил он, — для чего тебе вручили винтовку.
— У меня нет винтовки, я служу в пулеметном расчете, — сказал, почему-то сконфузившись, Владислав. — Я же тебе говорил…
Он тут же почувствовал крепкий толчок в спину и услышал громкий смех брата. Майор еще раз хлопнул Владислава по плечу и с шумом выдохнул воздух:
— Из станкового пулемета тоже можно стрелять. Поверь моему слову…
Так и сказал тогда старший брат. Владиславу хорошо запомнились его слова. А сейчас Домонь стоял и смотрел на капрала Грудзиньского, который возбужденно кричал в трубку, что вражеский линкор отплывает. Все длилось, таким образом, меньше суток, и все закончилось без его, Домоня, участия. Не сделал ни одного выстрела и, когда брат спросит его… Он не успел закончить мысль. Длинная пулеметная очередь прочертила снаружи стену вартовни прямо над амбразурой. Пули громко забарабанили о бетон, и солдаты отскочили от проема. Переглянулись, больше удивленные, чем испуганные неожиданным огнем, который чуть не задел их. До этого они были уверены, что борьба уже закончилась, и сейчас походили на людей, возмущенных чьей-то нелепой выходкой, глупой шуткой, явно неуместной в той ситуации.
— Что за черт! — с досадой проворчал Цихоцкий и начал в нерешительности перекладывать из руки в руку каску, не зная, надо ли снова ее надевать или пока не стоит.
Замерыка, Сковрон и Домонь глядели на Грудзиньского, который все еще держал трубку возле уха и продолжал разговаривать с майором Сухарским. Потом командир вартовни подскочил к южной амбразуре. Домонь последовал за ним.
На противоположном берегу канала — на высоком элеваторе, в окнах складов и массивных кирпичных домов, на лоцманской башне и здании управления порта вспыхивали желтые огоньки. Вспыхивали и гасли, словно там зажигали и тут же тушили тысячи спичек. Резкая, сухая трескотня рассыпалась по всей прибрежной линии, но пули пока не достигали вартовни капрала Грудзиньского. Весь огонь шел куда-то вправо от них.
— Обстреливают пост Дейка! — послышался голос стрелка Думытровича, и все бросились к западной амбразуре.
Метрах в двухстах от их вартовни в низком кустарнике залегло несколько польских солдат. Они, видимо, хотели сменить позицию и достигнуть земляного вала, но пулеметный огонь противника прижал людей к земле. Укрываясь за кустами, ужом переползая между ними, солдаты медленно продвигались вперед. Среди них были двое с ручными пулеметами. Тем приходилось особенно туго: чтобы легче было ползти, ремни пулеметов держали в зубах. Наконец вся группа подползла к опушке рощи. Пользуясь защитой деревьев, солдаты вскочили на ноги, несколькими рывками добрались до земляной насыпи и рассыпались вдоль нее.
— Видел? — услышал Домонь за спиной голос Грудзиньского. — Видел, Владек? Ребята действовали, как на учебной полосе препятствий у казарм. Молодцы!
— От одного этого зрелища можно рехнуться, — добавил Сковрон. — Все время, пока они переползали, я думал, кого из них убьют первым.
— Что-то ты слишком много думаешь, Игнац, — начал поучать Грудзиньский. — А на войне надо меньше думать и больше стрелять.
— Интересно, откуда ты все так хорошо знаешь? — На лице Сковрона мелькнула ироническая улыбка. — Отец тебе рассказывал, что ли?
Брови Грудзиньского сошлись на переносице.
— Вы, Сковрон… — холодно начал он, но в этот момент затрещал телефонный звонок, и Грудзиньский подскочил к аппарату. С полминуты слушал, что ему говорят, а потом громко скомандовал: