Кавалеры Виртути - страница 78

Появление Гавлицкого со всем гарнизоном поста «Электростанция» он встретил с явным облегчением. Но когда выслушал донесение Миштальского, лицо его помрачнело. Слова солдата подтвердили его опасения. Он долго молча смотрел на раненого, потом приказал отвести его в госпитальную комнату в подвале. Приказав солдатам Гавлицкого помогать закладывать окна мешками с песком, он отправился обходить позиции.

Солдаты уже заняли свои места у амбразур; серые от пыли лица оборачивались в сторону командира; налитые кровью, усталые глаза смотрели на него с немым вопросом.

— Пан майор, — отрывисто спросил кто-то наконец, — когда придут наши?

Сухарский не знал, что ответить. Перед налетом он провел целый час на радиостанции, прослушал немецкие сообщения о боях юго-западнее Катовице, о захвате Млавы и Ченстохова, о танковом клине, вбитом через Хойнице в направлении на Старогард, и долго потом рассматривал висевшую на стене карту. Наиболее опасным показался ему танковый клин, грозивший отрезать северную часть Поморья вместе с Гдыней. Он не знал плана обороны главнокомандующего, однако немецкое наступление с юга на побережье, если его предвидели в Варшаве, следовало отбить как можно быстрее, коль скоро маршал хотел вести успешную оборону Балтики. Однако в немецких сообщениях ничего не говорилось о каком-либо контрнаступлении поляков, не упоминалось в них и о действиях корпуса генерала Скварчиньского в районе Гданьска. Майор подумал, что немцы замалчивают определенные факты из пропагандистских соображений, и решил ждать сообщения из Варшавы. Но Варшава передавала одни военные марши, прерываемые время от времени таинственными предостережениями диктора: внимание, внимание, приближается… А потом начался налет пикирующих бомбардировщиков…

Поэтому Сухарский не знал, что ответить солдатам. Предчувствия у него были плохие, но командир не может говорить своим подчиненным о предчувствиях. Он коснулся плеча солдата.

— Надо подождать, — сказал он. — Боеприпасов у вас достаточно?

Солдат открыл крышку ящика. Он был полон.

— Могут приходить.

Этого ждали все. Каждый пост, который обходил Сухарский, был готов открыть огонь, но противник не появлялся. Майор зашел в боковое, наполовину завалившееся крыло здания. За большими плитами разбитого бетона здесь лежали солдаты плютонового Беняша. Их минометы были разбиты, и они должны были защищать теперь казармы винтовками и гранатами, которые лежали около них. Сухарский остановился за большим блоком, сброшенным с верхнего этажа, поднес бинокль к глазам и принялся разглядывать мертвый, похожий на лунный пейзаж: все предполье было изрыто огромными дымящимися воронками, черная земля образовала вокруг них широкие кольца кратеров. Сожженные деревья поднимали к небу обугленные обрубки сучьев; по откосу, мягко спускавшемуся к краю леса, стелилась темная прядь дыма, она заслоняла остальную часть полуострова. Где-то там, в глубине, в буром дыму находятся развалины двух вартовен, мимо которых пройдут теперь безнаказанно штурмовые группы противника, выскользнут из леса, не задержанные прицельным огнем солдат Будера, Грычмана, Рыгельского и Грудзиньского, пойдут между этими воронками, окружат со всех сторон казармы, а потом…

Он услышал за спиной шаги и обернулся. Капитан Домбровский прислонился к выщербленному цементному блоку и спросил:

— Заснули они, что ли? Упускают лучшее время.

Молчание противника удивляло и Сухарского. Будь он командиром на той стороне, он пошел бы в наступление сразу же после налета, использовал бы его психическое воздействие, ту дезорганизацию, которую он должен был вызвать в системе обороны противника, бросил бы штурмовые группы на солдат, еще придавленных к земле. А немцы не обнаруживали никаких признаков жизни. Единственным объяснением этого странного их поведения могло быть то, что они хотят ввести в бой новый вид оружия или возобновить воздушную атаку.

— Второго налета мы не выдержим.

Он сказал это скорее себе, чем капитану, но Домбровский беспокойно шевельнулся.

— Ты ждешь налета? — спросил он. До сих пор он не принимал во внимание такой возможности, но ведь все могло случиться. — Даже если они прилетят еще раз, мы выдержим, — сказал он убежденно. — Должны выдержать.