Кайа #4 - страница 12

Дав мне прикурить, потенциальный любовничек закурил сам, положив затем портсигар и зажигалку на высокий трехногий столик, на котором уже лежал его видеофон.

— И правда, не куришь… — заявил он, когда я зашелся кашлем от табачного дыма.

Табак оказался очень уж крепким, и от никотина голова закружилась еще сильнее.

— Выпьешь еще? — поинтересовался он.

— Нет, спасибо… — ответил я и, на мгновение зажмурившись и сделав еще одну затяжку, затушил папиросу, глядя на то, как струйка сизого дыма устремляется к вытяжке.

Докурив, Александр Блумфельтд приступил к процедурке, не единожды виденной мной на различных увеселительных сборищах, на которыетамменя частенько приглашало американское «начальство», а именно достал нихреновый такой пакетик с белым порошком, а также приспособления для употребления, путем вдыхания, этой дряни…

Ко всем прочим своим сомнительным достоинствам, потенциальный любовничек оказался еще и кокаиновым, если это кокаин, разумеется, наркоманом…

Сделав на лакированном бортике бильярдного стола аккуратную «дорожку», он кивнул мне.

— Угощайся…

— Нет. — уверенным тоном произнес я. — Спасибо, но я откажусь.

— Ну, как хочешь… — пожал плечами он, не став спорить, и, вставив трубочку в нос, «пропылесосил» «дорожку», а затем отвернулся, закрыв ладонями лицо, и громко чихнул.

Этот человек, учитывая еще и его опьянение различными веществами, совершенно непредсказуем. И опасен, словно атомная бомба…

Нужно срочно заканчивать с этим разговором тет-а-тет. И вообще, со всей этой долбанной Семейкой…

— Рассуждаешь так, словно бы я позволю тебе это сделать, милая моя Кайа… — услышал я до боли знакомый голос позади, заставивший меня дернуться всем телом. — Или тебя лучше называть Дмитрием Николаевичем?

Резко обернувшись, я некоторое время стоял и в немом изумлении взирал на женщину, которая никоим образом не могла сейчас находиться здесь. Особенно, в подобном виде…

На шикарном, как и все прочее в этом помещении (да и в доме), кожаном диване, одетая в легкомысленный халатик, в котором я видел ее сегодняшним утром, во время нашего видеоразговора, полулежа расположилась матушка, лакомясь при этом неким йогуртом, который она зачерпывала ложечкой из хрустальной вазочки.

Это просто какой-то, блин, сюрреализм…

Само ее присутствие здесь, внешний вид и некоторая неестественность позы просто кричали о том, что она — всего лишь иллюзия, созданная моим уставшим от страха и стресса разумом. А точно ли в той папиросе был табак? Или только табак? Уже не уверен…

Однако же, какая реалистичная иллюзия. Просто донельзя…

— Называй как хочешь. И то и другое — мое имя. В любом случае тебя здесь нет и быть не может…мама. — быстро облизнув губы, заявил я.

— А ты…? — вопросом на вопрос ответила галлюцинация. — Разве можешь быть здесь ты, Дмитрий Николаевич?

Незнамо с чего бы, но довольная как слон, поинтересовалась она, облизав ложечку и ткнув ей в мою сторону.

— Как можешь быть здесь ты? Ты — самоубийца, чье безжизненное телотамуже давным-давно сожгли в печи, а прах захоронили в больничном колумбарии в какой-то безымянной урне с одним лишь порядковым номером. Но тем не менее ты тут… Стоишь сейчас здесь передо мной в образе прелестной Кайи. И ты — это действительно ты…с некоторыми оговорками, конечно…хотя спроси любого и тебе ответят, что подобное попросту невозможно. Я могла бы погрузить тебя в самые глубины математического ада и доказать, что реальна здесь и сейчас ничуть не менее тебя… Хочешь?

Она, пожав плечами, погладила живот.

— Нет, пожалуй, не хочу. Однако, если ты права… Если только предположить, что ты можешь быть права, то это значит… Женя тоже…? — тут мне на ум пришла певичка, чей голос, исполняющий песню изтогомира, разносился сейчас по помещению. — Но, нет… Этого никак не может быть… Не может быть, потому, что не может быть никогда! Ведь если бы это и в самом деле было так, то лишь едва заслышав на допросе с полиграфом мои слова, для тебя…для нее…все моментально стало бы более чем очевидным. И я готов поставить рубль на то, что после этого не прожил бы и дня. Хотя допускаю, что со мной могли бы проделать и гораздо более неприятные процедурки, нежели банальное умерщвление. А раз я до сих пор жив и на свободе, то…