Кая. Полукровка - страница 22

– Нужно что-то с собой собрать, но только самое необходимое, много мы не унесём. Еды у меня почти нет, на столе вон всё, что осталось. Придётся утром искать деревню, и там уже спрашивать про хлеб-сыр. Тёплый плащ, штаны, бельё. Так-так-так...

Я остановилась возле шкафа и начала укладывать вещи в большую тканевую сумку с длинной лентой вместо ручек. Немного подумав, засунула сверху жёлтый шарф, который когда-то мне связала бабушка. Оставшиеся бутерброды завернула в платок и спрятала туда же. Сверху положила аккуратно вложенные друг в дружку керамические чашечки, две ложки, нож, спички и ещё кое-что по мелочи. Олеша так и сидела за столом, наблюдая.

– Так, – бросила я. – Мне нужна твоя помощь. Бери свечу и полезли наверх.

Тем временем смеркалось. Оконце на чердаке было маленьким и располагалось на уровне пояса, поэтому света внутрь попадало мало. Свеча тоже не очень помогала.

– Надеюсь, мыши не поели книги. – Я стянула покрывало с груды бабушкиных вещей, и пыльное облако обхватило нас со всех сторон. Старьё было уложено в сундуки и мешки, кое-где лежало просто так. Среди прочего я обнаружила печатную машинку, о которой давно забыла, и ткацкий станок, которым всё равно не умела пользоваться.

Олеша чихнула в знак согласия.

Пока она держала свечу над моей головой, я перекладывала мешки с места на место в поисках нужного сундука. Он оказался задвинут к стенке, и пробраться к нему не переворошив всё, не представлялось возможным. Десять раз пожалела, что ни разу здесь не помыла.

– Ну наконец-то, – выдохнула я, чихнула и яростно почесала нос. – Если мыши и пытались сюда пробраться, они не выжили.

– Почему?..

– Потому что дышать невозможно.

Книги и правда оказались невредимы. Сундук спас их и от грызунов, и от пыли, только сырость дотянулась своими цепкими пальчиками, и бумаги немного разбухли. Я присела на корточки, и в свете поднесённой Олешей свечи начала раскопки. Сначала шли старенькие романчики. Какие-то я в детстве даже пыталась читать, но они показались мне скукой смертной. Ни тебе гладиров, ни магии, ни приключений. Под ними обнаружились бабушкины дневники. Я удивлённо полистала толстые тетрадки, исписанные мелким, ровным почерком, да так плотно, что на бумаге не оставалось свободного пространства. И всё бы ничего, но...

Я быстро обернулась на Оле. Та смотрела на записи широкими глазами, и даже чуть приоткрыла рот.

– Это язык гладиров, – усмехнулась я. – Впервые видишь, да? А я нет... Так и знала, что бабуля им владеет! И книги были у неё какие-то, она говорила, что это так, коллекционные экземпляры.

Любопытство взяло верх, и три увесистые тетрадки были отложены в сторону. В столице наверняка найдётся умелец, способный разобрать эти закорючки, что бы бабуля в них ни скрывала. Следом за тетрадками на свет были извлечены учебники. Отыскав среди них химию, я быстро уложила книги на место, закрыла сундук и начала укладывать вещи кучкой.

– А это что? – спросила вдруг Оле, – осторожно стряхивая пыль со столика у кровати.

Я положила печатную машинку между двух мешков и подошла осмотреть находку. Олеша протянула мне стопку писем, перехваченную выцветшей лентой. Я знала: когда-то она была голубой.

– Это... моё. Возьми их, пожалуйста.

Всё, здесь мы закончили. Я молча накрыла покрывалом бабулино старьё и, с трудом удерживая в руках добычу, спустилась вниз.

– Ох уж эта бабуля... Знаешь, я часто думала, что кто-то из её гостей может быть гладиром. Но почему-то у них не было длинных ушей и сплющенных зрачков, как у ящериц. А теперь думаю: может, всё это сказки, и на самом деле они такие же, как мы? Встретишь гладира – и не узнаешь даже. Человек и человек. Чем они вообще от нас отличаются? И почему между нами вековая вражда?

Олеша протянула мне стопку писем, которую я тут же развязала и начала быстро перебирать, откладывая в сторону только самые ценные. Это были письма от Дина. На самом деле, за всю жизнь только он писал мне письма, поэтому... только от него они и могли быть. Не то, чтобы я сильно дорожила этой памятью, но... жалко как-то выкидывать из своей жизни несколько лет.