Кая. Полукровка - страница 26

– Не за что, – Гард посмотрел на её макушку и отвёл глаза. – Мне самой это было нужно. Теперь я хотя бы не одна.

– Как и я...

Гард чувствовал, как волна, похожая то ли на беспокойство, то ли на радость, пробежала по его телу. Кая, такая храбрая и сильная, вдруг свернулась клубочком, как маленькая девочка, и прильнула к нему, будто в поисках крова. Он прикрыл глаза и попытался отрешиться от желания прикоснуться к её волосам. Если вдруг однажды он сможет вернуться в сады Торуса, как он будет жить дальше, соединившись с человеком? Как он сможет быть с ней, когда они такие далёкие, такие разные? Тем более сейчас, когда он для неё – всего лишь подружка. Если открыться ей, не испугается ли она? Не выдаст ли его? Люди не могут сопротивляться иллюзии, и только это пока спасает...

«Цыть, – сказал он себе. – Это всё ночь путает мысли.»

Гард сглотнул, пытаясь проглотить поднимающиеся внутри чувства, и заговорил:

– А мой папа очень любил историю. Он был учителем в школе, и во время каникул уезжал во всякие исторические места. Иногда брал меня с собой. И там, далеко от городов, мы с ним иногда ночевали в лесу.

– Как здорово, – прошептала Кая. – Наверное, хорошо иметь такого отца.

– Ну, поездки с ним и правда были хорошими. А вот в школе я из-за него немало пережила. Учителем он был строгим, часто проверял знания и наказывал тех, кто не успевал или плохо себя вёл. Само собой, это были в основном всякие хулиганы, которые потом на мне срывали свою злость и требовали, чтобы я убедила отца не проверять знания так часто. Конечно, я никак не могла на него повлиять...

– Бедняжка, – Кая подняла глаза на Гарда. – Меня мальчики не обижали, но от девчонок тоже доставалось. Из-за постоянных переездов я нигде не успевала прижиться, меня гоняли везде и всюду, новенькая ведь. Наверное, отчасти поэтому я и работала ведьмой: наконец окружающие признали мой авторитет и стали меня бояться. Вот так. Бу!

Гард рассмеялся, и Кая крепче прижалась к его плечу.

Так они и сидели почти до утра, когда дождь стал утихать и уступать место рассвету. И поднимавшееся Солнце осветило уставшим путникам дорогу в Смолью.

Дорога к столице прошла спокойно. До Смольи добрались поздно утром, когда Великое Солнце неумолимо приближалось к зениту, а там, на большой дороге, без труда нашли купца, который за умеренную плату пустил нас в повозку с мягким луговым сеном. Там, подстелив плащи, чтобы трава не щекоталась, мы растянулись, пригретые лучами Солнца, да так и проспали почти всю дорогу.

Проснулась я от шума городской суеты. Повсюду сновали телеги, лошади, а среди них и новомодные «машины», изрядно приправленные магией, а потому, не требующие тяглового животного. Лаяли собаки, мяукали кошки, ржали кони, а главное – переговаривались и перекрикивались люди. Сколько в столице было людей!.. За долгую жизнь в деревне я успела не то что отвыкнуть от них, но вовсе забыть.

Оле не просыпалась. Она лежала, свернувшись калачиком, и беззвучно шевелила губами, только на кочках слегка вздрагивала, но тут же снова расслаблялась. Я даже успела позавидовать такому крепкому сну. Сейчас, когда она спала, я впервые смогла внимательно рассмотреть её. Олеша была на удивления нескладной: при своём необычайном росте она была очень худой и узловатой, даже пальцы были словно на шарнирах, лицо вытянутое, щёки впалые, длинный подбородок и тонкие острые черты лица. Кожа при этом у неё была бледновата, а нос усыпан темными мелкими веснушками, которые сперва не бросались в глаза. «Бедная девочка, – думала тогда я, – наверное, ей тяжело будет парня найти... Помочь, что ли. Накрасить хоть немного, приодеть. Откормить, в конце концов. Хотя это скорее она меня откармливает...»

Самое печальное в этой мысли было то, что я не сильно отличалась от неё. Тоже высокая, тоже невыразительных форм, и с таким же вытянутым подбородком. В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль: а вдруг это какая-нибудь моя пропавшая сестра? Но тут же прогнала её воображаемой метлой. Кто-то книжек начитался, и теперь фантазирует.

Извозчик остановился на одной из центральных площадей, и мы, спустившись с телеги, стали озадаченно оглядываться по сторонам.