Кая. Полукровка - страница 50

стр.

Я сладко потянулась, задубевшие мышцы задрожали под нагрузкой и облегчённо расслабились. Боль обнаружилась в самых неожиданных местах: болела спина, руки и грудь. Ноги только ныли, напоминая о большом расстоянии, что мне пришлось пройти пешком. Что ж, ладно, это всё пройдёт.

Первым делом хотелось привести себя в порядок, и я побежала на первый этаж, туда, где всегда располагалась ванная. Найдя нужную дверь, я распахнула её и застонала от счастья. В деревне ванн не было ни у кого и ни в каком виде. Максимум была баня и уличный душ, сделанный при помощи большой бочки, установленной повыше. Но ванна... Да с бегущей по трубам водой... Горячей водой! Это только в столице.

Только сейчас я осознала, что моя мать никогда не бедствовала. Такой домик наверняка влетел ей в копеечку, а он ведь был в собственности! Наверное... Надо бы спросить об этом Рю, а то теперь я уже ни в чём не уверена.

Я торопливо разделась и кинула одежду в корзину для грязного белья. Удивительно, даже она осталась стоять, где стояла, и, кажется, осталась в первозданном виде. Может, только немного потемнела. Включила воду, чтобы набрать ванну, и прополоскала зубы. Чёрт, вот чего здесь нет, так это принадлежностей для умывания, а мои остались в сумке...

Ревизия окружающих ящиков выявила несколько кусков мыла, стиральный порошок и старую мочалку. Так себе улов, но лучше, чем ничего.

Через полтора часа я была счастливой обладательницей чистой головы, ног, рук и остальных частей тела, распаренная, расслабленная и совершенно довольная. Еды вот только в доме не было. И денег – тоже. Немного отдохнув после ванны, направилась искать какую-нибудь чистую одежду. Путь мой лежал в мамину спальню.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, я повернула направо, взялась за ручку двери и замерла. Интересно, где сейчас мама? Куда она уехала? Возвращалась ли сюда? Рю говорил, ему пришлось сменить здесь замки...

Со вздохом я открыла дверь и вошла в мамину спальню. Всё оставалось по-прежнему, разве что было слишком чисто. У мамы всегда на подоконниках, стульях и столах что-нибудь лежало: книги, заколки, забытая чашка с недопитым чаем... А сейчас всё было аккуратно разложено по полочкам и ящикам. В смысле... действительно всё. Все её личные вещи остались на месте. Даже золотые украшения! И мольберт с кистями и красками, и картины, и тетради, книги, и тот шарф, который она впопыхах забыла, всю дорогу потом расстраивалась из-за этого.

Впервые я всерьёз задумалась о том, что она могла и погибнуть в очередной экспедиции. Ушла одна в какую-нибудь пещеру, сорвалась, и никто её потом не нашёл. И не похоронил. Или стоит где-нибудь безымянная могила...

Надо будет попытаться узнать, что у неё была за работа в тот раз, и кто её последним видел. Может, получится раздобыть какую-нибудь информацию. А пока надо уже одеться. В мамином шкафу оказалось достаточно одежды. Видимо, с собой она брала только то, в чём удобно работать, а дома остались разнообразные платья. Выбрав лёгкое бело-голубое платье по колено с треугольным вырезом и подъюбником, я переоделась, потом отыскала расческу с заколками, мама их очень любила, и сделала прическу: две тонкие косы от ушей, сливающиеся в одну сзади, уложенную на свободно распущенные волосы. Тупоносые туфли и гольфы тоже отыскались в мамином шкафу и теперь, с моими круглыми глазами и прижатыми к голове ушами, я была похожа на фарфоровую куклу.

Снизу раздался стук. Торопливо убрав на место коробочку с заколками и украшениями, я побежала вниз и распахнула дверь. На пороге стоял не кто иной как уже знакомый мне гвардеец по имени Клайв.

– Здравствуйте, – подняла я брови, – какими судьбами? Хотите арестовать меня ещё раз?

И, мысленно отругав себя за бестактность, попыталась улыбнуться. Тот протянул мне до боли знакомую сумку.

– Тут ваши вещи, было велено передать.

– О, благодарю! – я приняла сумку и, положив её рядом с собой уже собралась закрывать дверь, но гвардеец, одной рукой уперевшись в косяк, другой остановил её.

– Подождите, Кая! Позвольте мне извиниться.

Я отпустила ручку. Пусть извиняется, если ему так хочется.