Казачьи сказки - страница 15

– Ох, и хитра ты, Лихо, где мне тебя перехитрить. Давай, – говорит, – в прятки поиграем. Я страсть до чего любил в детстве в прятки играть. Никто сыскать меня не мог.

– Ну что ж, – говорит Лихо, – давай поиграем, только от меня прятаться – бесполезное дело. Я тебя везде сыщу.

И стали они в прятки играть. Тишка в копешку с сеном залез. Лихо нашла.

На дерево взобрался. За ветвями укрылся. И там нашла.

– И правда, – говорит Тишка, – бесполезное дело от тебя прятаться. Ну-ка теперь ты попробуй схоронись.

Повернуться не успел, глядь, нет Лиха. Куда подевалась, может, не было ее вовсе. В страшном сне привиделась. Тишка туда, Тишка сюда. Глядь, мешок с человеческой радостью лежит на месте. «Не сон, знать, мне привиделся, – думает, – и не умом я тронулся». Мешок бы развязать, да и дело с концом. Потом думает: «Негоже так, надо сначала с Лихом разделаться».

Стал Тишка приглядываться да присматриваться. Видит: на дереве сучок выбит, маленькое такое дуплишко образовалось. А из дуплишка носик остренький торчит, грязью перепачканный. «Э-э-э, – думает казак, – смекай, Тишка, не просчитайся. Как же это она туда забралась?» И говорит:

– Выходи, Лихо, покажись, не могу тебя сыскать. Где мне с тобой тягаться.

А Лихо тут как тут, до чегошеньки довольная, от казачьей похвалы голова кругом пошла. Тишка виду не кажет. Удивляется:

– Где ж ты так схоронилась?

– А туточки, рядышком была. Ты мимо меня сто разов прошел… В дупле я была, вот где!

– В такое маленькое дуплишко забралась, ай да Лихо, ай да молодец.

– Это что, – говорит Лихо, – я вот в такую щелочку пролезу, клубочком свернусь, никто меня не приметит.

– Это что, – говорит Тишка, – это еще не удивление, а вот в кисет сможешь забраться? Смотри, какой маленький! – И сам кисет вытащил, развязал. – Нет, – говорит, – в кисет не сможешь. – И вздохнул. – В ноздрях у тебя еще не кругло.

– Это у меня не кругло? – расходилась Лихо, – Да я в один момент… Хоп! – и готово.

Казак кисет чуть не выронил, до того он тяжелый стал. Быстренько завязал его тройным узлом.

– Понюхай, – говорит, – Лихо, табаку.

И рукавом пот со лба смахнул. Умаялся. Большое дело сделал. А Лихо из кисета кричит:

– Залезла, казачок, а ты не верил. Тишку смех разбирает.

– Молодец, – говорит, – ты, Лихо, твоя взяла! Только из кисета тебе теперь ходу нет.

Запричитала Лихо, стала просить казака, чтобы выпустил он ее. Потом грозить начала.

– Нет, – говорит Тишка, – ты меня этим не проймешь. Кисет жалко, Лизин подарок. Ну так ничего, в дело пошел.

Подкинул Тишка кисел на ладони. Тяжеленький. И запустил его подальше в репьи да калюку. Развязал он мешок с человеческой радостью… В станице кочеты запели. Все разом, в один голос. На душе радостно. Слов нет. Кто-то песню заиграл. Веселую. «Никак, моя Лизанька старается, – подумал Тишка, – эх, пора и мне домой возвращаться». Не успел он шага шагнуть, а народ ему навстречу валом валит. Тишу-дорогушу встречать-привечать. Впереди мать идет. Чуть поодаль Лизанька. Плачут. Уже от радости. «Дождались мы тебя, Тишу-казака. Без тебя пропадай наши головушки». Тишка усы подкрутил, подбоченился, то-то, мол. И пошел навстречу. Но на этом дело не кончилось.

Ехал барин по дороге. В карете дорогой. Весь в золоте убратый. Смотрит: впереди по дороге что-то катится. Кучеру в бок толк – мол, придержи коней. Из кареты вылез, не поленился. Видит: кисет на дороге лежит. Схватил его. Тяжелый. Золото, думает. Пока развязал, ногти холеные пообломал. Выскочила из кисета Лихо. И уселась барину на шею. И ласково так говорит:

– Вот спасибо, друг ты мой милый, выручил! Теперь в услужении у меня будешь, пока я твое добро до нитки не спущу.

И кучеру рукой махнула, мол, поехали.

Поехали так поехали. А нашей сказке тут остановка.

Давным-давно жил казак. Звали его Дрон. Вот однажды поехал он на охоту. И случилось с ним такое, что с другими сроду не бывало. Едет он, едет по степи и чувствует: словно следит за ним кто-то. «Может, – думает, – лихой степняк хочет меня заполонить». Оглянется, нет никого. Что за напасть. Знать, чудится. Дальше едет. Далеко в степь забрался. Жара нестерпимая. Самое время на сайгаков охоту вести. Заприметил Дрон стадо. С коня слез и стал с подветренной стороны к сайгакам подбираться. Долго полз. Наконец добрался близехонько. Ружье на рогульку приспособил. «Счас, – думает, – свистну, стадо вскинется, а я одним выстрелом двух, а то и трех сайгаков положу». Только приладился. Как вдруг стадо с места снялось, только его и видели. Пальнул Дрон вслед и попал в белый свет, как в копеечку. «Что такое, – думает, – со мной еще такого не бывало. Может, кто другой стадо вспугнул». Встал. Огляделся. Никого. Ну дела!