Каждому свое - страница 17

Генерал развел руками, давая понять, что сделал всё от него зависящее и вряд ли сможет сделать нечто большее. У молчавшего до этого момента задержанного неожиданно прорезался голос.

– Извините, товарищ генерал, хотел просить вас освободить капитана, участвовавшего в этом недоразумении вместе со мной. Человек он в высшей мере заслуженный, боевой офицер, нервы его подвели.

– Нервы? – взревел генерал. – Стрелять в общественном месте – это нервы? Это не нервы, а моральное разложение! И капитан будет отвечать по всей строгости военного времени.

Северов хотел было что-то возразить, но в это время зазвонил телефон. Комендант взял трубку, но к уху близко ее подносить не стал, поскольку она источала сплошной треск, через который вдруг пробился срывающийся голос связиста:

– Не кладите трубку, будете говорить с комдивом.

– Комендант города генерал Синилов слушает, – доложился, все еще не прикладывая трубку к уху, хозяин кабинета.

– Генерал Загвоздин, здравствуй, комендант. Звоню тебе с передовой. Мне вот ночью доложили, что ты арестовал моего командира истребительного батальона танков, капитана Дубровского. В чем дело?

– Напился твой капитан и стрельбу открыл в ресторане. Всех штатских до смерти перепугал, зеркальный потолок обрушил.

– Странно, капитан – офицер непьющий. Кого-нибудь из живых задел?

– Еще этого мне не хватало! Думаю, плохо у тебя с дисциплиной, генерал! Подчиненные не очень к твоим указаниям прислушиваются.

– Это ты прав. Я вот тому же капитану твержу: чего ты под танк немецкий лезешь, отходи потихоньку, оборону организуем на новом рубеже. А он свое: «Наотступались до полного позора. За Россию обидно».

– И что ты прикажешь мне с твоим анархистом делать?

– Оформи взыскание и верни ко мне в часть. Тут событие намечается. Как только отобьемся от немецких танков, и если он живой останется, то мы его прямо с поля боя на гауптвахту отвезем. Ну а если… То будем считать, что правосудие свершилось.

– Я лично считаю, что твоего комбата за его проделки в штрафную роту направить следует.

– Дубровского в штрафную? Послушай, потрудись, подъезжай ко мне на полчасочка. В Волоколамске тебя мои ребята встретят. А оттуда до меня рукой подать. По сравнению с тем, что ты здесь увидишь, любая штрафная – это курорт с морской водичкой, причем подогретой.

– Ты что ж, генерал, меня немцами пугать решил, что ли?

– Боже упаси! Я тебе обстановку докладываю и хочу, чтобы ты по поводу расстрелянного зеркала не сокрушался. Вот придем в Германию, я тебе сразу три штуки закажу, так, чтобы посетители ресторана на себя сразу с трех сторон взглянуть смогли. Может быть, удивятся. А сейчас прости, докладывают, что танки противника на позицию выходят. Пойду встречать.

Некоторое время комендант, застыв, держал умолкнувшую трубку в руках.

– У меня машина, так что давайте мы капитана поближе к передовой подбросим. Нам все равно в том направлении ехать. – Григорий произнес это с такой уверенностью, как будто судьба капитана была уже решена, и оставалось лишь организовать его транспортировку.

Комендант задумался. Освобождение капитана из-под стражи стоило того, чтобы избавиться от этих непонятных людей. Он решительно нажал кнопку вызова. Тут же явился помощник в форме майора.

– Дайте мне документы задержанного капитана.

Опытный помощник обязан предвидеть намерения начальника. Никуда не отлучаясь, майор послушно положил изрядно помятое отпускное удостоверение на генеральский стол. Генерал придвинул его к себе и, не вникая в его содержание, изложил поверх напечатанного на машинке текста рукописно свое отношение к поведению капитана накануне в московском ресторане: «Десять суток строгого ареста за стрельбу из боевого оружия в общественном месте с нанесением материального ущерба внутренней отделке помещения». Подпись: «Военный комендант города Москвы генерал-лейтенант Синилов».

Описание проступка капитана заняло половину страницы, второй же половины едва хватило на подпись генерала, столь размашистой она была.

Северов разглядывал ее, стоя недалеко от стола. Даже в перевернутом виде она производила впечатление своей масштабностью. Когда-то он прочел, что размер подписи обратно пропорционален интеллекту ее владельца. Но в данном случае было очевидно, что речь идет об исключении.