Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил - страница 23
София вынула из кармана листок бумаги, размашисто поставила на нем крестик и подмигнула мне. Я вспомнил, что совсем не слежу за своей карточкой семейного лото. Отметить галочкой торговые подкаты Люси я не мог, так как она говорила с Марсело, а не со мной. А вот зачеркнуть нижнюю правую клетку (Сломанная кость ИЛИ Кто-то умирает) право имел, но решил, что это недостойно. По крайней мере, делать это на глазах у других людей, выиграть-то я хотел.
Посреди стола высилась пирамида из круассанов. Энди потянулся за одним, но Кэтрин шлепнула его по руке.
– Я мыл руки, – жалобно проверещал он.
– Некоторые вещи не смываются. – Кэтрин взяла булочку салфеткой и плюхнула на тарелку мужа.
Энди надулся и взял в руки нож с вилкой.
– Не волнуйся. Он доберется сюда до пурги, – сказал Марсело Одри, но наш стол так изголодался по разговору, что все навострили уши, почуяв возможность беседы. Даже я.
– Мы остаемся? – спросила Люси.
– Думаешь, они закрывают курорт всякий раз, как кто-нибудь врежется в дерево на спуске с самого крутого склона? – Марсело как ни в чем не бывало покачал головой. – Люди гибнут, оказавшись на природе. Не обладая необходимыми навыками и знаниями… Если не уважаешь горы, чего тут ждать? – Он пожал плечами с убежденностью человека, который не сомневается: если он успешен в чем-то одном, удача гарантирована ему во всем.
Я видел, как Марсело устроил скандал и орал на паренька за стойкой бара по поводу пены на кружке с латте. Если он не уважает баристу, разве он может уважать горы? Сомневаюсь.
– Плата не возвращается, – вставила Кэтрин между глотками апельсинового сока и бросила взгляд на Софию, будто та больше других была склонна возражать. – Мы остаемся.
– А какой смысл уезжать? – завершил свою мысль Марсело. – Если теперь мы яснее осознаем опасности.
Мы с Энди оба посмотрели на Софию. Я из любопытства, как она отреагирует; Энди, скорее, с вызовом. Моя сестра чиркнула вилкой по тарелке, но не подняла глаз.
– Майкл не захочет появляться в месте, где полно копов, которые задают вопросы о каком-то мертвеце, – высказалась Люси.
– У них не будет никаких причин задавать ему вопросы, – заявил Марсело. – Прошлой ночью он находился в двухстах километрах отсюда.
– Думаю, просто это нехорошо – напоминать ему о…
– Майкл сам решит. Когда приедет сюда, – раздался твердый голос Одри.
Она могла по праву матери положить конец этому спору. Мы остаемся. Точка. Это не обсуждается.
– А что, если это Черный Язык? – наконец произнесла София; Энди удивленно фыркнул и осыпал стол хлопьями от круассана. – Знаете, самая распространенная причина смерти при пожаре – это не ожоги, а удушье. Огонь забирает слишком много кислорода из воздуха.
– Не за завтраком, милая, – сказал Марсело.
– Немного драматично, – проговорил Энди, закашлявшись и стуча себя кулаком по груди, чтобы проглотить откушенный кусок.
– А что такое Черный Язык? – хором спросили мы с Люси.
– Просвети нас по поводу текущих событий, а? – подключился Энди, пронзая воображаемым кинжалом воздух, как псих.
– Я серьезно, – сказала София. – Энди, тебе я уже говорила на улице, есть кое-что странное в…
– Не втягивай меня в это, – отозвался Энди.
– Эрн?
– Я тебе верю, но мне было плохо видно.
– На Эрнеста я бы не стала полагаться – у него есть привычка вонзать нож в спину.
– Люси, перестань, – умоляющим тоном произнесла София. – Слушай. Из того, что я читала, могу сказать…
– Маленькая мисс, желающая стать героем, поставила диагноз, да? И мы должны верить тебе? – Голос Кэтрин был таким злобным, что я даже удивился. В особенности тому, какой упор она сделала на слове «верить». – Ты видела тело – сколько? Минуту, может быть, две?
– Я несла этого чертова мертвеца с горы. Поверьте мне. Тут дело нечисто. Офицер Кроуфорд будет спокойно ждать и надеяться на скорый приезд начальства, потому что, думаю, он не осознает, с чем столкнулся.
В детективах обычно встречаются два типа копов: Единственная Надежда и Последнее Прибежище. В данный момент единственной надеждой Дариуса Кроуфорда было стать Последним Прибежищем. Я не был готов полагаться на него больше, чем на пальцы подрывника. София, очевидно, оценивала его так же.