Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма - страница 30

Сотрудники «Джорнел» проживали в скромном доме на Большой Спасской улице вместе с пестрой и разнородной компанией других иностранцев. Нашими соседями были: североафриканские дипломаты, которые, боясь подхватить какую-нибудь евроазиатскую простуду, обычно покидали компанию по вечерам; молчаливые сотрудники Португальского телевидения, всегда задерживавшие лифт, чтобы впихнуть туда свое оборудование; одинокий корреспондент газеты «Ньюсдэй»; несколько французских торговых представителей, жены которых вернулись в Париж, имея веские основания для развода; какое-то местное бюро путешествий, возглавляемое русской женщиной мрачного вида. Эта женщина понемногу подворовывала, нарушая тем самым единственное правило, действовавшее в нашем доме среди иностранцев.

Помещение нашего бюро было переоборудовано из жилой квартиры с низкими потолками, потертыми паркетными полами из дерева твердых пород и белеными стенами, сильно нуждавшимися во вторичной побелке. Своим неопрятным видом это помещение напоминало мне студенческое общежитие в конце семестра, а также крошечный офис газеты «Нью-Йорк Таймс» в Варшаве, где я начинал свою журналистскую карьеру мальчиком на побегушках. Тот, кто считает, что работа иностранного корреспондента – сплошной гламур, очевидно, никогда не попадал в спартанские условия жизни на зарубежных форпостах американской журналистики. Экономя на всем, что касалось меблировки помещения, «Джорнел» не скупился на приобретение самых современных компьютеров и оборудования для связи. Кучи сияющих новеньких терминалов издавали пронзительные звуки и пищали по всему бюро. Через спутниковую телефонную систему они были связаны с центральным сервером, установленным рядом с заплесневелой ванной в охлаждаемом застекленном шкафчике размером с автомат для кока-колы. Я понятия не имел, как работает большинство этих дорогостоящих устройств. Факт, конечно, печальный, но характерный для меня за все пребывание в Москве в этой должности.

В московском бюро были три корреспондента на полной ставке и вспомогательный персонал: водитель, переводчик и Нонна – менеджер, координирующий их работу в офисе. Как и многие русские, работающие по найму в иностранных компаниях, Нонна была широко образованным специалистом. Она завершала написание кандидатской диссертации, когда рухнул коммунизм. Последовавшая за этим депрессия в стране вынудила ее оставить работу в Академии наук, и, чтобы обеспечить себе сносное существование, она устроилась к нам секретаршей.

Невостребованная интеллектуальная мощь в восточноевропейских странах в посткоммунистический период была одной из трагедий общества. Так, первый «Макдоналдс», открытый в Варшаве (тот самый, у Маршалковской улицы, где Збиг-младший обычно предлагал нам встретиться, вскользь замечая, что не успел сегодня пообедать), получил двадцать тысяч заявлений с просьбами об устройстве на работу. Причем почти все обратившиеся были выпускниками колледжей. На конвейерах нового сборочного завода компании «Форд», который я посетил в Минске, работали инженеры со степенью магистра, а кандидаты наук под присмотром контролеров прикручивали болтами сиденья к кузовам автомобилей.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Нонна была наиболее образованным человеком во всем нашем бюро. У нее были все основания переживать по поводу своего положения, но она всегда оставалась веселой, даже тогда, когда испытывала явное унижение, заказывая новую партию шариковых ручек.

Из окон моего нового офиса открывался вид на мрачное здание больницы и воспарившую высоко в небо Останкинскую телебашню, увенчанную шарообразной антенной с устремленной вверх иглой. Некоторое время эта башня была самой высокой конструкцией в мире, пока канадцы не обогнали Советы своей башней в Торонто. Останкинская башня была свидетелем кровавых столкновений во время противостояния Ельцина и Думы в 1993 году, в ходе которых один американец был убит, а фотограф газеты «Нью-Йорк Таймс» получил огнестрельное ранение. Сейчас, без отлетающих рикошетом пуль, башня выглядела живописно и отвлекала внимание от леденящих душу жутких историй, которыми меня напичкали по приезде. Я дрожал от страха перед перспективой писать статьи на финансовые темы с тех пор, как принял первое предложение от «Джорнел» стать начинающим репортером в Киеве. Причина страха была проста – я не знал принципов функционирования финансовых рынков. Для меня аббревиатура ГДР означала лишь «Германская Демократическая Республика», а не