Кегельбан - страница 10

— Вы там у себя в Главном управлении считаете, что мы скучно живем, — распинался Арендарчик. — А мы живем ужасно весело. Мы постоянно смеемся. Потому что смех — это эликсир жизни. Ты согласен, Бруно?

— На средства фабкома мы выписываем «Рогач»[2], — сказал представитель профсоюза. — И артисты к нам приезжают. Хохмачи всякие.

— Ах, Бруно, что подумает о нас товарищ Морьяк? Разумеется, эстрада приезжает к нам. Но однажды побывал и квартет из филармонии.

— А Беньямин Махал на том концерте заснул, — не удержался Лемеш.

— Не путай, — возмутился Махал. — Они приезжали к нам подобрать себе стулья, а вовсе не с концертом.

— Разумеется, деятелям искусства тоже надо на чем-то сидеть, — умиротворяюще сказал Арендарчик. — А нам не к лицу мелочиться, мы служим интересам широких масс. Согласны, друзья?

Ян понял, что торжественная встреча с руководством фабрики, собственно, кончилась и, кроме добродушных «семейных» подковырок, он ничего больше не услышит, а они его ничуть не интересовали.

— Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы мне выделили помещение для работы, где я смог бы ознакомиться с документацией, — сказал он, и голос его прозвучал словно из другого мира. — А материалы подготовьте мне, пожалуйста, согласно вот этому перечню, — и он протянул Арендарчику захватанную бумажку. — Если мне понадобятся пояснения, я попрошу дать их в письменном виде. Спасибо.

И встал.

— Ты уже уходишь? — первым спохватился Арендарчик.

— С какой стати я буду вас задерживать, отрывать от работы?

Представитель профсоюза захлопал.

— Это прекрасно, товарищ. Ты уж не задерживай нас, пожалуйста, не надо. Мы порядочные люди. Ей-богу, порядочные.

Комната, где Яну предстояло работать, находилась на первом этаже. По-видимому, это был красный уголок. Стены комнаты украшало несколько выцветших плакатов и пожелтевшая стенгазета с отвалившимися буквами из пластика, с пустыми местами от фотографий. Красовалась лишь обведенная аляповатой золотой рамкой фотография Михала Арендарчика. Сияющий директор запечатлен был у стола президиума с высоко поднятым переходящим знаменем. Под снимком значилось:

В левом углу стенгазеты чернел заголовок: «К позорному столбу!» Морьяк с профессиональной обстоятельностью прочел обрывок напечатанной на машинке заметки. В ней критиковался руководитель хозяйственного отдела Теодор Затько. «Теодор Затько не заботится о чистоте на производстве. До каких пор наши туалеты не будут обеспечены туалетной бумагой? Или мы должны забивать канализацию газетами, нанося ущерб народному имуществу?» Под заметкой каллиграфическим почерком было выведено: «Плевал я на вас. Т. З.»

«Кто такой Теодор Затько? — задумался Ян. — Не с него ли мне начать? Может быть, этот прямодушный человек, у которого что на уме, то и на языке, окажется тем самым ключом, с помощью которого я открою потайные двери их образцового предприятия? — Он посмеялся своим мыслям. — Не хватало мне еще вынюхивать вроде Шерлока Холмса! Зачем искать ключи, когда надо проверить, что собой представляют замки».

В дверь постучали. Вошла секретарша, прошуршав короткой желтой юбкой, и встряхнула распущенными длинными волосами.

— Меня послал директор, — объяснила она и покраснела. — Это вот правила внутреннего распорядка, а это протоколы производственных совещаний. Если еще что понадобится, звоните.

— Спасибо, — поблагодарил Ян. — Простите, скажите, пожалуйста… — остановил он ее, думая о прочитанном. — У вас еще работает Теодор Затько?

— Вы что-то обнаружили… ну, против него? — неожиданно пошла она в атаку.

— Нет, это мой земляк, из нашего города, — соврал Ян.

— Я пошлю его к вам, — с готовностью вызвалась Беата. — Он наверняка обрадуется.

— Нет, нет, спасибо, не стоит, не в моих правилах отрывать людей от работы, — замялся Ян, и лоб у него покрылся испариной.

— Он наверняка обрадуется.

Беата вышла, а Ян почувствовал себя как в мышеловке. Мышку привлек сыр, и нет силы, способной удержать спусковой механизм ловушки. Нельзя, никак нельзя именно сейчас выдать себя, вот и разыгрывай из себя земляка! Ах, надо было сперва уточнить у Беаты, откуда родом этот самый Затько! Или идти напролом, без обиняков? Взять и спросить напрямик о старой стенгазете? Ну и что это даст?