Кегельбан - страница 21

Он сошел, не доехав одну остановку до Главного управления, и завернул в парикмахерскую.

— Побрить, — коротко сказал он, сев в глубокое кресло, и мастер с голой, как колено, головой повязал ему белую салфетку и полотенце, заметив мимоходом:

— Не мешает и постричься.

— Не надо, — отказался Ян. — У меня мало времени.

— Я предложил бы вам «Банфи», — не отступал мастер. — Привез из Дёра, целую коробку провез тайком.

— Для себя?

Мастер смутился.

— И для себя тоже, — с вызовом проговорил он и, зловеще насупясь, принялся править бритву на темном ремне. — Одним «Банфи» помогает, а кому и нет, волос у всех разный.

— Попробую как-нибудь, — миролюбиво заключил Ян, чтобы немного расположить к себе мастера. — Но не сегодня. Я спешу.

— Смотрите, а то потом не будет — венгерские таможенники стали больше придираться.

Ян замолчал, опасаясь, чтоб мыло не попало в рот.

— Еду я, значит, и на досмотре один таможенник, сопляк совсем, велит мне открыть капот. А у меня «шкода». Открываю. Он пялится на мотор и говорит: «Почему это у вас в багажнике мотор?» — «А что такого?» — «Два мотора в одной машине возить не разрешается», — говорит он. «С каких пор? Раньше разрешалось», — говорю, так, для смеха. «Вы еще будете мне доказывать!» — начал он выступать и зовет своего старшого. Тут и другие таможенники поднавалили, столпились вокруг моей машины и ржут над сопляком. «Он первый раз «шкоду» видит», — орут. А мне что, я под шумок — ходу, и вот уже дома, с «Банфи». Не было бы счастья, да несчастье помогло, повстречал дурака. Не дергайтесь, а то еще порежу.

Бритва скребет подбородок и щеки, а щетину на верхней губе, под носом, мастер оставляет напоследок. Прихватив двумя пальцами кожу, натягивает ее, орудует бритвой. И вот уже, придерживая рукой голову Яна над раковиной, смывает вонючей губкой остатки мыльной пены.

— Ну все, — удовлетворенно говорит он. — Вы даже ничего не почувствовали. У меня твердая рука, мне бы хирургом работать.

— За чем же дело стало? — отозвался наконец Ян.

— Потому что терпеть не могу крови. От одного ее вида мне не по себе. Может, хоть височки подровняем?

— Ладно, — сдается Ян.

Резкий запах питралона, которым мастер щедро покрывает ему кожу лица, щекочет в носу, и Ян чихает.

— Будьте здоровы, — с поклоном говорит мастер. — Прямо как с картинки, молодой человек.

Ян снова чихнул.

— Знаете, чем лучше всего лечить насморк? — проникновенно начинает мастер, будто от этой фразы зависит размер чаевых.

— У меня нет насморка. — Ян решительно поднимается с кресла.

— Заходите еще, попробуйте «Банфи».

— Я вам говорю, что у меня нет насморка.

К счастью, в парикмахерскую входит новый клиент, и мастер сразу теряет интерес к Яну. Ян молча расплачивается и опускает в карман его белоснежного отглаженного халата крону.

— До свидания.

Мастер переворачивает подушку на сиденье кресла и словно не слышит этого.

Штефан Каган был его начальником уже много лет. С первого же дня работы Яну запомнился мягкий и в то же время не знающий снисхождения взгляд.

— Имейте в виду, у меня вам придется несладко, — сразу заявил он Яну. — Я требую дисциплины, точности и честности. Ясно?

— Ясно, — с горячностью неофита подтвердил Ян.

— Никто и ничто не должно влиять на ваши решения. Ясно?

— Ясно.

Ян всегда относился к Кагану с большим уважением. Худой, высокий, чуть сутуловатый, Каган, казалось, не был подвержен никаким человеческим слабостям. Он обычно не принимал участия в общих празднествах, юбилеях, проходивших в Управлении. Личная жизнь заведующего отделом контроля и ревизий оставалась загадкой для сослуживцев. Кто-то утверждал, будто Каган вдовец и живет у дочери, кто-то видел его на прогулке в сквере с двумя внучатами.

— Ты? — приветствовал он Яна, когда тот вошел в кабинет. — Так скоро я тебя не ждал. Кончил уже, что ли?

— Нет, — покачал головой Ян. — Дела там обстоят неважно.

— Что же именно? — Каган поднял наконец глаза от разложенных на столе статистических таблиц.

— У Михала Арендарчика дела неважнецкие.

— А-а, — протянул Каган. — Ты обследуешь его фабрику. Кухонная мебель, да?

— Вот документация, — и Ян полез в портфель.