Кель. Год Стального Ястреба - страница 4

— Не дорос вопросы задавать. Кто?

От удара ногой в живот я увернулся каким-то немыслимым способом. И тут же встал, чтобы если не обороняться, то хоть уворачиваться от ударов. Но их не последовало. И все же я не спешил расслабляться. Подумал только, встречали ли здесь Сати так же?

— Зачем ты здесь, сын колдовского рода? — уже спокойней спросил страж.

И я позволил себе расслабиться. Взглянуть на него. Высокий, лет двадцати на вид. На первый взгляд обычный человек. И все же в нем ощущалось что-то опасное, хищное. Сразу вспомнилось, как легко перепрыгивала с балкона на балкон Сати. Наверное, я задумался. И снова получил молниеносный удар. В этот раз в челюсть.

— Я спросил — ты должен ответить. Итак. Кто ты и зачем пришел сюда?

Я сплюнул кровь, наполнившую рот и прошипел сквозь зубы:

— Кельвар Сальхэ. Хочу поступить в академию, — ответил я.

— Все еще хочешь?

Я не задумывался. Хоть, наверное, и стоило бы. Просто у меня не было другого пути.

— Да.

Юноша кивнул.

— Идем.

И он пошел, не оглядываясь, не проверяя, иду ли я следом. Я не задерживаясь, сцапал вывалянную в пыли сумку и пошел следом. Он сделал знак рукой в воздухе. И когда я оглянулся, у ворот уже стоял другой парень. А я так и не понял, где был тот другой, что занял место стража.

Мощенная, как и во всем Тверхеме, желтыми камнями, дорожка вывела к одноэтажному строению. Простое, без украшений, балконов, ставень. Разве что решетки на окнах. Желтый камень, грубо обтесанный, но подогнанный настолько, что щели в кладке можно было разглядеть, только приблизившись вплотную.

— Разрешите, лейтенант Дархо? — спросил парень, постучав в дверь.

— Да, — ответили из-за двери и мы вошли.

Кабинет лейтенанта Дархо был так же лишен всего, что можно было бы назвать лишним. Стол два стула. Шкаф с бумагами и тумба у стола. Огарок свечи, наклеенный просто на столешницу. Стопки бумаг, чернильница и перо. И идеальная чистота. Просто идеальная. Даже в нашем доме с более чем тридцатью горничными в штате, не бывало никогда такой чистоты.

И вот за столом сидел мужчина, возрастом приблизительно, как и мой отец, с темными с заметной проседью, волосами, могучими плечами, и такими же руками, без двух пальцев на правой и трех на — левой.

Юноша, который меня сопровождал, встал, натянувшись как струна.

— К вам посетитель. Кельвар Сальхэ. Желает поступить в ряды кадетов, — четко сказал страж и я невольно напрягся.

— Свободен, — буркнул лейтенант и парень, судя по всему тоже кадет, ушел.

Я остался стоять, не сводя глаз с лейтенанта. Разбитая челюсть ныла, а во рту не пропадал привкус крови. Но меня больше волновало то, что мне предстоит сейчас.

— Принят, — сказал лейтенант Дархо, не поднимая на меня взгляда и продолжая читать какую-то бумагу.

У меня даже дыхание перехватило. Не совсем понимая, правда ли это я переспросил:

— Простите, что?

И тогда он все же оторвался от своих записей и взглянул на меня.

— Что не понятно?

— Все понятно, — сказал я почему-то, так ничего и не поняв толком.

— Через два кабинета направо тебе объяснят все подробней. А сейчас пошел вон, — рявкнул он и я, кажется, понял, почему будущих кадетов так встречают. Просто чтобы не попадать в этот кабинет и не встречаться с начальством.

Мне и правда рассказали все. Что право посетить город у нас раз в месяц. Жить мы будем здесь все время обучения, и это обязательное условие. Чему я был несказанно рад. Кадетам полагается стипендия и питание. И даже то, что уйти мы можем в любое время. Это как раз было не понятно. Зачем поступать если не хочешь учиться? Хотя если бы знал, что меня ждет, то наверное не удивлялся бы.

А ждали меня казармы на более чем полсотни первого курса кадетов, из которых к концу года осталось едва больше половины. Изнуряющие тренировки с четырех часов утра, от которых ныли все мышцы. Лекции по математике, истории, стратегии, тактике, географии, политологии, культуре, при том всех смежных государств. Техника рукопашного боя, боя на мечах, стрельба из лука и арбалета. И многое другое. Иногда нас поднимали по тревоге ночью, и мы бегали или отрабатывали удары.

После трех недель этого издевательства, я впервые думал уйти. Но вспомнил, что уходить мне некуда и, сцепив зубы, с еще большим рвением продолжал учебу.