Кембрийская глина - страница 17

Кряхтя, старик влез на бак, подошёл к ним и стал объяснять:

— Топтунов-то, хоть он теперь и не работает, на базу приходил. Всё шастал, смотрел да поглядывал. Я пустил. Всё ж таки работник нашенский, хоть и бывший.

— Ну, а глина-то при чём? — нетерпеливо спросил инспектор.

— А вот и при том. Ботиночки на нём новые, не рабочие, а в этой размазне заляпаны. Да и брюченции, дай бог память, тоже.

Получилось, что перед побегом Топтунов что-то искал. Или прятал. Например, улики, которые до ареста не успел скрыть. И эти улики почему-то связаны с глиной.

— Где же он мог так испачкаться? — задумчиво спросил Рябинин.

— У нас на территории никакой глины, слава богу, нет, — ответил сторож.

— Да на озере её полно, — сказал один понятой.

— Берега-то все глинистые, — поддерживал второй.

— А евонные брюки ещё были по колено мокрые, — вспомнил сторож.

Значит, Топтунов ходил по берегу.

В семь утра Петельников с группой инспекторов и дружинников облазил весь ближайший к базе берег, захватив полосу километра в четыре. Исходили зигзагами сушу, по пояс залезали в воду, на лодках просмотрели всё мелководье — ничего. Выходов кембрийских глин оказалось несколько. При дневном свете она была голубоватой.

Инспектор отпустил оперативную группу и теперь сидел на отшлифованной глыбе крупнозернистого гранита, которая походила на кита, вылезшего из озера. На ногах инспектора белели резиновые сапоги, до колена вымазанные этой самой глиной. Она выступала из воды. Прямо возле кита-валуна её пласт лежал на красноватом песке. Вода выедала его из-под глины, как ребёнок выедает мороженое из-под вафли. Песчаная береговая кромка уходила в обе стороны и, видимо, обегала вокруг озера. Вода на мелководье стояла тихо, без ряби, с едва заметным колыханьем. Прямо у гранита, у ног Петельникова, расплавленно шевелилась огненная тропка, уходящая через озеро до самого солнца, на которую, казалось, можно ступить и идти, пока не сгоришь.

Инспектор представил лицо Рябинина, узнавшего про пустые хлопоты с глиной…

Две девочки собирали гвоздики. Ярко-малиновые цветы стояли маленькими полянками. Инспектор тоже хотел с горя набрать букетик, но отказался — стебли липли к пальцам.

Похрустывая песком, к валуну медленно подошёл проспавший рыбак — маленький старичок, из тех, кто больше любит говорить о рыбалке, чем забрасывать удочки.

— Рыба-то есть? — вяло спросил Петельников.

— Да какая тут рыба у города под носом, — с готовностью подхватил разговор старик, — одна сорная.

Он достал сигареты, закурил, собираясь обсудить вопрос детально. Сейчас инспектор мог и детально — до того ему не хотелось идти в прокуратуру к Рябинину.

— Вчера взял пять ершишек, — сообщил рыбак.

— А берега хорошо знаете? — поинтересовался инспектор.

— Чего ж их не знать… Всю жизнь по ним шастаю.

— А ничего, папаша, интересного не замечали?

Рыбак глянул на инспектора подозрительно. Перед ним на горбе гигантского валуна сидел парень в белой синтетической рубашке с закатанными рукавами, в широком серебристо-синем галстуке, в хороших голубоватых брюках и резиновых сапогах. Рыбаки так не одеваются, для гулянок ещё рано. Бог его знает, что за человек.

Старик бросил в песок недокуренную сигарету.

— Ничего не замечал, — буркнул он, подхватывая ведёрко.

— Вон хорошее местечко для ужения, — Петельников показал на другой валун, поменьше, который далеко выступал в озеро.

— Я там не уважаю, — сообщил уже на ходу рыболов, — там маслицем попахивает.

Петельников съехал с валуна, как с ледяной горки. Девочки с гвоздиками засмеялись и тут же припустили к камню — тоже прокатиться. В два прыжка инспектор догнал рыболова и схватил за плечо:

— Каким маслицем?

У того возмущённо округлились глаза, но рука Петельникова лежала на плече твёрдо, как на металле.

— Каким… обыкновенным, растительным. Не сливочным же.

— А откуда пахнет?

— Я почём знаю! От базы несёт, откуда же ещё…

Петельников отпустил руку. Старик, видимо, посчитал его за ненормального и бросился от озера, громыхая ведёрком. Но инспектор уже его не видел. Разбрызгивая песок, он шёл к другому валуну.

Вблизи камень оказался некрупным, плоским, как дно бочки. Петельников забрался на него и стал нюхать воздух.