Керинейская лань - страница 5
В его голосе прозвучал намек на завершение беседы, и он встал.
— Но я хочу найти не мадемуазель Самушенко, — сказал Пуаро.
— Неужели?
— Речь идет о ее горничной.
— О горничной? — Сандерфилд изумленно уставился на него.
— Возможно, вы помните ее горничную?
К сэру Джорджу вернулось все его смущение. Он неловко ответил:
— Боже правый, нет, с чего бы это? Я помню, что у нее, конечно, была камеристка… Довольно неудачная к тому же. Все шныряла, вынюхивала… На вашем месте я бы не верил ни единому слову этой девушки. Она из тех девиц, которые рождаются лгуньями.
— Так что, в действительности вы довольно хорошо ее помните? — пробормотал Пуаро.
— Просто впечатление, вот и всё… — поспешно возразил Сандерфилд. — Я даже не помню ее имени. Дайте подумать… Мария какая-то… Нет, боюсь, я не помогу вам ее найти. Простите.
Пуаро мягко произнес:
— Я уже узнал имя Марии Хеллин в театре «Теспиан» и ее адрес. Но я говорю, сэр Джордж, о той горничной, которая была у мадемуазель Самушенко до Марии Хеллин. Я говорю о Ните Валетта.
Сандерфилд широко открыл глаза.
— Я совсем ее не помню, — сказал он. — Мария — единственная, которую я помню. Невысокая черноволосая девушка со злыми глазами.
— Девушка, о которой я говорю, гостила в вашем доме у реки в июне.
— Ну, все, что я могу сказать, — я ее не помню, — мрачно ответил Сандерфилд. — Не думаю, что тогда с ней была камеристка. Мне кажется, вы ошибаетесь.
Эркюль Пуаро покачал головой. Он не считал, что ошибается.
Мария Хеллин быстро взглянула на Пуаро маленькими умными глазками и так же быстро отвела взгляд. И сказала ровным, спокойным тоном:
— Но я точно помню, месье. Мадам Самушенко наняла меня в последнюю неделю июня. Ее прежняя горничная срочно уехала.
— Вы когда-нибудь слышали, почему эта горничная уехала?
— Она уехала неожиданно, вот и всё, что я знаю. Это могла быть болезнь, что-то в этом роде… Мадам не говорила.
— Вам было легко ладить с вашей хозяйкой? — спросил Пуаро.
Девушка пожала плечами:
— У нее резко менялось настроение. Она попеременно плакала и смеялась. Иногда впадала в такое отчаяние, что не разговаривала и не ела. А иногда ее охватывало бурное веселье. Они такие, эти балерины. Темперамент.
— А сэр Джордж?
Девушка настороженно подняла глаза. В них загорелся неприятный блеск.
— А, сэр Джордж Сандерфилд? Вы хотите узнать о нем? Может быть, именно это вы хотите знать в действительности? А она была только предлогом? Ах, сэр Джордж… я могла бы рассказать вам о нем кое-что любопытное, я могла бы рассказать…
— В этом нет необходимости, — перебил ее Пуаро.
Мария уставилась на него, открыв рот. В ее глазах появилось сердитое разочарование.
— Я всегда говорил, что вы знаете все, Алексей Павлович.
Эркюль Пуаро произнес эти слова с самой льстивой интонацией.
Он размышлял про себя, что его третий подвиг Геракла потребовал больше путешествий и больше интервью, чем можно было вообразить. Это маленькое дело о пропавшей камеристке оказалось одним из самых длинных и самых сложных задач, за которые он когда-либо брался.
В этот вечер оно привело его в ресторан «Самовар» в Париже, владелец которого, граф Алексей Павлович, гордился тем, что знает все, что происходит в артистическом мире.
Сейчас он самодовольно кивнул:
— Да, да, мой друг, я знаю, я всегда все знаю. Вы спрашиваете меня, куда она уехала, эта маленькая Самушенко, эта утонченная балерина? Ах, она была подлинной, эта малютка… — Он поцеловал кончики пальцев. — Какой огонь, какая самозабвенность! Она бы далеко пошла, она стала бы первой балериной своего времени, — и вдруг все это закончилось; она уползла на край света, и скоро, ах, очень скоро о ней забыли.
— Так где же она? — спросил Пуаро.
— В Швейцарии. В Вагре-лез-Альп. Именно туда они уезжают — те, у кого появляется сухой кашель и кто постепенно все больше худеет. Она умрет, да, она умрет! У нее характер фаталистки. Она, несомненно, умрет.
Пуаро кашлянул, чтобы разрушить эти трагические чары. Ему нужна была информация.
— Вы случайно не помните ее горничную? Горничную по имени Нита Валетта?
— Валетта? Валетта… Я помню, что однажды видел горничную — на станции, когда провожал Катрину из Лондона. Она была итальянкой из Пизы, не так ли? Да, я уверен, что она была итальянкой. Родом из Пизы.