Керкопорта. Фантастические повести и рассказы - страница 6
Послеобеденные посиделки на веранде столовой стали своеобразной традицией. Зайцев и Дьюи потягивали безалкогольные напитки, смотрели на море и беседовали о пустяках и предметах более серьезных. Иногда к их разговорам присоединялся Стивенс. В отличие от бесед с Дьюи такие встречи втроем Зайцев не очень любил, но понимал, что выбирать особенно не из чего. Кроме членов экипажа на острове жил обслуживающий контингент из местных або, темный, не образованный и зачастую просто плохо говорящий по-английски. А также научно-технический персонал, будущих астронавтов сторонящийся и недолюбливающий.
Через неделю после прибытия Зайцев спросил Дьюи о причине такого отношения к ним спецов.
– Ну а что тут непонятного? – хмыкнул по своему обыкновению Дьюи, – Мы улетим, а они останутся. С Паном.
Зайцеву это объяснение показалось логичным.
– Я давно не видел столько интактов, – заметил он, кстати, – и так мало пинов. Почему так?
– Вам нравится общаться с пинами? – усмехнулся Дьюи, —
Зайцев испуганно поднял руки.
– Нет!
– Вот в этом и дело. Я видел результаты исследований. Жизнь в окружении пинов вызывает у интактов апатию, депрессию и суицидальные поползновения. Потому Центр и перенесли сюда, на остров – подальше от крупных городов. И с нами держат здесь интактов – и спецов, и або.
Зайцев хмыкнул:
– Что-то я не заметил, что Пан особо деликатен.
Дьюи поднял палец.
– Это термин из прошедших времен. Этика нужна, когда участники коммуникации могут причинить друг другу ущерб. Но тот, кто несоизмеримо сильнее остальных, в этике не нуждается. Пан прагматичен. Ему нужен авангардный экипаж из здоровых, психически устойчивых особей.
***
РЕТРОСПЕКТИВА
О том, что на Земле происходит что-то не то, Зайцев и Кит Льюис узнали, когда замолчал Центр управления полетами. Попытки связаться с Хьюстоном по всем каналам, включая аварийный, ни к чему не привели. Тогда Зайцев попытался поймать радио- и телесигналы с Земли. Телевидение не работало, крупные радиостанции – тоже. Зайцев перенастроился на радиолюбительские волны. И вот тут астронавты поняли, что дело вовсе не в связи.
Проблема оказалась, однако, в том, что кроме самого факта всепланетной катастрофы из передач понять что-либо было невозможно. До них доносились то вопли о помощи, то невразумительные описания происходящего, то чьи-то сбивчивые попытки объяснить случившееся, еще больше запутывающие дело.
Кто-то кричал о зомби-апокалипсисе, кто-то – о нашествии вампиров. Кто-то о захвате Земли инопланетянами. Кто-то – якобы наиболее здравомыслящий – дрожащим голосом стонал о применении красными – русскими, или китайцами, или даже северо-корейцами против свободного мира нового неизвестного оружия, действующего непосредственно на мозги и сводящего людей с ума.
Зайцев и Льюис непрерывно пытались связаться хоть с кем-то. До них доходили обрывочные данные об упавших самолетах и сошедших с рельсов поездах, об автомобильных авариях с десятками разбитых машин и сотнями трупов. О промышленных катастрофах по всему миру. О тысячах погибших. Никто, до кого им случайно удалось дотянуться, не мог сообщить астронавтам ничего утешительного. Старшеклассник-радиолюбитель из Франции рассказывал об ужасах за окном и рыдая просил помочь. Диджей из Архангельска, видимо, тронулся умом, постоянно хихикал, и в ответ на вопросы включал записи рок-звезд 60-х, предваряя очередной шедевр возгласами типа: «А ведь он предупреждал! Он знал, проклятый наркоман! Вот послушайте, мужики…» Бортинженер с нефтяной платформы около Шотландии терпеливо объяснял, что никто им не поможет, и они должны достойно принять смерть от удушья в консервной банки, болтающейся в тысячах миль над поверхностью Земли. Религиозный фанатик из Оклахомы призывал покаяться в грехах, ибо наступил День Гнева Господнего. И только престарелый хиппи откуда-то из Непала, древний, как египетские пирамиды, хваставший личным знакомством с Тимоти Лири, вещал, что это не только смерть мира, как мы его знали, но и начало нового, чистого, лишенного грехов, накопленных прежним.
На этом месте рассказа Зайцева полтора месяца назад Дьюи хмыкнул и сказал: