Кес Арут - страница 7

– Убей её!

Убийцы пришли в неописуемую ярость от слов девушки и собирались покончить с ней, но человек, лежавший на ней, не собирался отказываться от удовольствия. В следующее мгновение раздался глухой стон девушки. Насильник двигался с ожесточённым остервенением.

– Я плюю на вас, мерзкие турки,… плюю,… трусы,… племя жалких ничтожеств,… вы подохните, мерзкие твари… подохните страшной смертью… убийцы.

– Закройте ей рот, – раздались яростные крики, – убейте эту тварь.

– Нет. Сделаем по-другому…

Одновременно несколько человек подошли к распортёртой на земле девушке. Двое схватили её за руки. Ещё трое наклонились над головой девушки и кинжалами начали раздвигать рот. При этом её не переставали насиловать. Девушке раздвинули рот. Двое вставили кинжалы ребром между челюстями таким образом, чтобы она не могла закрыть рот. А третий сунул кинжал внутрь и начал резать язык. Девушка дёргалась и глухо стонала. Из горла вырывались хрипы. Уцепившись за кончик языка, он начал резать быстрее. Изо рта хлынула потоком кровь, забрызгивая лица мучителей. Наконец, все выпрямились. Один держал в руке отрезанный язык девушки, и показывал его всем. Раздался хохот. Первый насильник поднялся. Его место занял второй. Расстёгивая на ходу штаны, он улёгся на девушку. Пока он насиловал её, несколько человек наклонились над головой девушки.

– Ну, что сейчас скажешь?

После этих слов раздался истерический хохот. После каждого толчка, изо рта девушки вместе с хрипом, вырывалась струя крови. Слов не было, но были глаза. И они смотрели на мучителей с… непередаваемым презрением.

Через четверть часа дом торговца грека был подожжён. Это поджег стал первым в городе и послужил сигналом для обезумевших толп убийц, мечущихся по улицам. Пожары начали вспыхивать один за другим.

Арут с возвышенности наблюдал за городом. Он видел, как пожары один за другим вспыхивают в городе и понял, что медлить нельзя. Он торопливо направился к опушке леса, где были спрятаны повозки и где оставались все его люди. Представ перед ними, Арут отрывисто произнёс:

– Адана горит. Даже с холма слышатся крики людей. Въезд в город никто не охраняет, что уже плохой признак. Я иду в город. Буду выводить людей. Если кто хочет остаться, я ничего не скажу. Там мы все можем умереть.

Арут оглядел лица людей. Никто не отвёл глаза. У всех был твёрдый взгляд. Арут кивнул.

– Хорошо. Но двое должны остаться охранять повозки. Остальные пойдут за мной в город.

Его взгляд упёрся в двух братьев – Вазгена и Арсена. Они с такой угрозой посмотрели на Арута, что тот молча отвернулся от них.

Выбрав двоих для охраны повозок, Арут со своими людьми, прихватив несколько ящиков патронов, немедленно двинулся в сторону пылающего города. Он выбрал восточную окраину, где подходы были не так заметны. Пригибаясь к земле, один за другим приближались фидаины к окраине. Они незамеченными добрались до небольшого оврага. Откуда до первых домов было не более трёхсот шагов. Фидаины немного передохнули и собирались двинуться дальше, когда к ним в овраг скатился какой-то человек с посиневшим лицом.

– Не убивайте меня, – сразу же закричал он на турецком языке, едва увидел вооружённых людей.

На лице фидаинов отразилось презрение. Они смотрели на этого человека, а Арут коротко спросил на армянском языке:

– Армянин?

Человек поспешно закивал головой.

– Да…да, – радости его не было предела, когда он понял, что попал к армянам.

– Что в городе твориться? – снова задал вопрос Арут.

– Убивают… всех армян убивают, – захлёбываясь, отвечал мужчина, – никого не щадят… турки везде.

– Где твой дом? Далеко?

– На окраине… здесь близко.

– Пошли, – коротко бросил ему Арут.

При этих словах мужчина попятился. На лице его был написан ужас.

– Нет…нет, я не пойду. У меня дома турки…

– Турки? – взгляд Арута мгновенно помрачнел. Он подошёл к мужчине и, взяв его за шиворот, в упор спросил:

– Семья есть?

– Да.

– Да? Так ты семью бросил и убежал?

– Их было много…

– Мразь, – Арут еле сдержался, чтоб не пустить в него пулю. Вместо этого, он, взяв за шиворот, вытолкнул его из оврага. – Показывай, где твой дом. Иди, иначе богом клянусь, убью тебя. Ты смерти достоин не меньше, чем те, кто убивают твою семью.