Кеворка-небожитель - страница 10

— Анычунэ!

Раплет восторженно проскрипел:

— Осталось совсем немного — и мы выполним проект «Пятилистник»! Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять. Ты — наш зайчик. Нагулялся? А теперь за работу!

Мы слушали Кеворку затаив дыхание — какой выдумщик!

— Что ли, яма в кухне Раплета выходит на другую сторону земного шара? А куда он землю тогда девал? — задумчиво спросил Витя не столько Кеворку, сколько самого себя.

Витя, несмотря на свой дошкольный возраст, уже успел выучить от корки до корки два учебника по физике за седьмой и восьмой классы. Он их выкопал в прошлом году у Наташи дома из стопки старых журналов и книг, которые Владик собирался отнести в магазин «Старая книга», чтобы получить немного денег на пропитание.

— Выходит, Раплет — механический? — тихо спросила Кима. — А разве механические дворники бывают?

Кима очень любила задавать вопросы — ответы, впрочем, ее не всегда интересовали.

— Механические дворники работают на лобовом стекле грузовиков и автомобилей, — объяснил Киме Аленькин отец.

Он был таксистом и сейчас шел с работы домой. Незаметно приблизившись к нам, он подхватил своего непослушного сына подмышку, чтобы утащить его с собой, другим способом его было просто невозможно загнать домой.

Аленька вырывался, бил отца руками по голове, ногами в живот и орал на весь двор:

— Папа, пусти, оставь меня! А Кеворка нам такое… такого! — Аленька на какой-то миг даже перестал брыкаться. — У Раплета на кухне дыра до другого неба! И что Раплет весь насквозь механический! И что он с проводами и рисунками! И похитят нас скоро…

Аленькин отец рассмеялся:

— Кто тебя похитит — не обрадуется! А Кеворка прав: у Раплета действительно вся грудь в татуировке и слуховой аппарат с проводами есть. Сусанна на днях, я тоже тогда шел с работы, рассказывала бабкам, что Раплет после тюрьмы почти совсем оглох. В молодости подрался по пьянке и человека убил — так что смотри у меня, никогда не дерись и не пей, а то будешь, как Раплет!

И отец Аленьки потащил упирающегося Аленьку домой.

Мы остались вчетвером: Кеворка чуть не плакал, Витя смотрел на небо близорукими глазами, Кима гладила задремавшую Чапу, а Наташа рисовала на песке пузатые треугольники и пьяные зигзаги: шофер того грузовика, который мчался по скользкой дороге, был пьяный.

Мы все вместе ходили в один и тот же детский сад, а теперь «отломились от него одним куском для школы». Так Кеворка сказал. А еще с нами была Витина собака Чапа. Чапа в детский сад не ходила, она бегала с той стороны забора и ждала, зарывая голову в прошлогодние листья, когда Витя к ней вернется. И он каждый раз возвращался.

И вот наступила поздняя весна или раннее лето — не поймешь. Так Кеворка сказал. Играли, как всегда, в песочнице — вольные мы птицы, забывшие про запрет, точнее, в него не поверившие. Кеворка продолжал пугать нас страшными своими сказками, но мы в ответ только смеялись, потому что знали правду: с нами ничего плохого не может случиться, мы у себя дома. Сидели мы каждый на своей стороне, все, кроме Аленьки: ему стороны сегодня не хватило, и он «водил», старался столкнуть с деревянного поребрика Киму — такая была у него игра, он всегда нарушал все правила.

Чапа лежала внутри квадрата на песке. Морда у нее спала, а глаза иногда открывались, когда Витя говорил.

А Витя говорил:

— Бабушка написала мне последнее предупреждение, потому что я «не понимаю устного человеческого языка, приходится теперь заниматься писанием», в дом обещала не впускать, потому что ей «надоела эта собака, из-за которой столько грязи». А я и сам теперь домой не пойду!

И мы знали, что именно так оно и будет. Сам Витя теперь домой ни по чем не пойдет, а вот как позовут с девятого этажа: «Виктор, домой, немедленно!» — так и побежит и даже попрощаться с нами забудет.

Аленька все-таки столкнул Киму и занял ее место.

Кима водила тихо, вроде бы и не водила совсем. Стояла и смотрела по сторонам, на небо, на деревья. Она у нас была тихая от своего счастья. Ей всегда было хорошо и ни разу плохо.

В этот день мы играли как-то вяло и все больше молчали. Кима наклонилась к собаке. Чапа подняла лохматую голову и положила голову на Кимину ладонь. Сегодня даже собака была невеселая, будто чувствовала, что последнее предупреждение наступило.