Кейп-код - страница 10
И телефон работает. Родион проверил, позвонил на станцию. Как-‐нибудь
хватило ума. Алекс просит: давай не ссориться.
— Молиться надо, молиться, — твердит Родион.
Надо лететь в Москву — и срочно, но срочно не получается, виза нужна.
Кто-‐то передает слух, что всех уехавших восстановили в гражданстве — уез-‐
жали-‐то из другой страны. Алекс пробует выяснить это в консульстве, он им
пишет — по-‐русски, получает ответ по-‐английски: виза нужна.
Одна надежда, что отец в больнице.
— Либо в каком-‐нибудь доме творчества композиторов, — успокаивает его
Шурочка.
Какой там дом композиторов…
Через восемь ужасных дней Алекс приземляется в Шереметьево.
Он проходит таможню, меняет деньги, садится в такси.
Невысокий плотный водитель — теперь это самый распространенный
здесь тип мужчин — везет его к дому. Родион приехать в Шереметьево не су-‐
мел: заболел какой-‐то инфекцией. На улице холодно и темно: в октябре тут
темнеет раньше, чем в Бостоне.
Он с трудом узнаёт дом, хотя жил в нем — с шестьдесят пятого года, с рож-‐
дения. В окнах отца — свет, что плохо, наверное. Если бы отец находился в
больнице, он бы его потушил.
Ключ там, где всегда, под ковриком, Алекс вставляет его в замок. Рука дро-‐
жит, и пульс частый. Поворачивает замок, но открыть не может. Таксист — он
оставил его внизу — идет помогать. У таксиста тоже не получается.
Максим Осипов. КЕЙП-‐КОД
10
— Задвижка. У меня бабка… — бормочет таксист.
Он не слышит его. Дверь заперта изнутри. Начинается дрожь, которая, ста-‐
новясь то сильней, то слабей, будет сопровождать все московское путеше-‐
ствие Алекса.
В милиции он садится писать заявление. Выходит ужасно медленно: не пи-‐
сал ничего по-‐русски уже несколько лет, да еще от руки.
Милиционер смотрит на его мучения:
— Звони в МЧС, у них не такой геморрой… — Он имеет в виду: меньше фор-‐
мальностей.
На ступеньках подъезда Алекс ждет эту самую МЧС, раньше и слова такого
не было. В милиции спросить постеснялся, а у таксиста — забыл. Совсем плохо
ему одному. Американский телефон не работает. И дрожь — внутренняя,
внешняя, всякая.
Подъехали. Парни лет двадцати пяти. Владимир и Стас.
Документов не спрашивают. Идут за ним.
— Вы же говорили — второй.
Он понимает свою ошибку: в Америке принято иначе нумеровать этажи.
— Простите, недоразумение. — Дает им ключ.
— Понятно, — говорит Владимир. — Понятно. Купюра есть?
Алекс протягивает первую, что попадается под руку, — сто рублей.
Владимир просовывает ее в щель, дергает. Открыть не выходит.
Алекс догадывается:
— Может, надо сто долларов?
Стас улыбается: нет.
Алекс имел в виду, что доллары жестче, поэтому.
Ребята его правильно поняли. Нормально всё. Без обид.
— Но я ведь буду вам сколько-‐то должен, не правда ли?
— Никогда не отказываемся, — отвечает Стас.
Владимир прикладывает ухо к двери:
— Голоса.
Алекс тоже бросается к двери, слушает. Это радио. У отца всегда — радио.