Кейс президента: Историческая хроника - страница 27

Гордость армии — Западная группа войск, дислоцированная на территории Германии, фактически разгромлена и разложена. Южная группа, грозно нависавшая над первым флангом НАТО, уже выведена в Союз. Ее негде размещать. Летчики-перехватчики — высочайшие профессионалы своего дела — живут с семьями в бараках, неотапливаемых и грязных. Их детям негде учиться, женам — работать. Остальных разместили где попало: в палатках и землянках. В национальных республиках солдат открыто называют оккупантами. Задергали и их самих назойливыми проверками дач, автомашин и садовых участков. Маршал Соколов купил старый холодильник не по той цене — вся пресса подняла вой, как будто он сдал противнику целую армию. После стольких лет мытарства по частям и гарнизонам неужели они не заслужили право на дачу или свое охотничье хозяйство. Никто не может измерить тяжесть их ответственности, бессонные ночи и бесконечные рабочие дни. Никто не имеет права попрекать их возможностью поохотиться или поудить рыбу в тишине и покое. Что у них было в жизни: служба, спорт, охота и рыбалка. Все. И было, и осталось. Они согласны с Шениным и Баклановым. Консервативные, как и все пожилые военные, они согласны: страна гибнет и их долг страну спасти. Сделать ее такой, какой она была до Афганистана: могучей и уважаемой миром атомной сверхдержавой, руководимой коммунистической партией страны. И судить именно их строго нельзя…

Гораздо больше тревог вызывала возможная реакция мира. Товарищ Дзасохов пояснил, что реакция, конечно, будет неоднозначной, но все постепенно наладится. Примером может служить Китай. Когда танки в Пекине утопили в крови студенческие демонстрации, а затем начались массовые аресты и расстрелы активистов демократического движения, Запад сначала поднял крик («А разве мы с вами, товарищи, позволим вмешиваться в свои внутренние дела?»), затем успокоился, а отношения США с КНР, в принципе, никак не изменились. Помните, как гениально сказал Ильич: «За деньги они продадут нам даже веревку, на которой мы их же и повесим». В конце совещания встал вопрос о публикации какого-либо заявления обращенного к здоровым, патриотическим силам общества. Крючков сомневался в целесообразности этого. Настанет час — тогда и опубликуем. Однако товарищи Шенин и Дзасохов, поддержанные генералами из главпура, не согласились с мнением товарища Крючкова, еще раз продемонстрировав наличие демократического централизма в партии. Обращение нужно. Здоровые силы обществ должны быть предупреждены. Крючков согласился, но предупредил, что никто от его ведомства обращение подписывать не будет. Не будет — и не надо, — подпишет кто-нибудь от Пуго…

Генерал Шляга немедленно соединился по телефону с главным редактором совместно финансируемой армией и КГБ газеты «День» Прохановым, который еще во время афганской войны получил кличку «Соловей генштаба» и приказал составить «Слово к народу». Писать сам Проханов не умел и позвонил своему другу Бондареву, достаточно владеющему пером для выполнения поставленной задачи. Но работа не клеилась. Тогда к ней привлекли Распутина — талантливого писателя, непонятно как попавшего в эту компанию графоманов и проходимцев… 23 июля «Слово к народу» появилось в «Советской России», «Московской правде» и в гидасповской «Ленинградской правде». На следующий день «Слово» перепечатали региональные партийные и военные газеты, а также финансируемые ими, газеты «патриотов». «Слово» подписали двенадцать человек. Никого не удивили подписи Проханова, Бондарева и Распутина. Удивляло скорее то, что из их группы примерно в 50 человек подписалось всего трое. Где Василий Белов? Где Станислав Куняев? Видимо, за них подписались Клыков и Володин. Стояла подпись и известной певицы Зыкиной. Что случилось в рядах патриотов, которые обычно труся и страхуя друг друга, подписывают свои истерические письма количеством не менее пятидесяти человек? Почему они испугались на этот раз? Наибольшее удивление вызвало то, что под «Словом» к народу стояли подписи: заместителя министра обороны, главкома сухопутных войск генерала армии Варенникова, заместителя министра внутренних дел, неудавшегося рыжковского вице-президента генерал-полковника Громова, ближайшего сотрудника Бакланова по ВПК Тизякова (которого, кстати, почти никто не знал), председателя Крестьянского союза Стародубцева и члена Политбюро РКП Зюганова. «Слово к народу» по содержанию было прямым призывом к свержению законно избранной демократической власти в России. По форме — это было нечто эпическое, метко названное журналистами «большевистско-аппаратным плачем». «Дорогие россияне! Граждане СССР! Соотечественники! — взывало «Слово». — Случилось огромное небывалое горе. Родина, страна наша, государство великое гибнут, ломаются, погружаются во тьму и небытие». (Термин «небывалое горе» последний раз употреблялся газетами, когда умер Андропов. Даже Чернобыльская катастрофа не возродила этот термин, скромно называясь «аварией». Что же случилось сейчас? Догадаться было нетрудно — указ Ельцина о департизации и предстоящее подписание нового союзного договора, ликвидирующего гигантские бюрократические структуры центральной власти.) «Братья, — взывает «Слово», — поздно мы просыпаемся, поздно замечаем беду, когда дом наш уже горит с четырех углов, когда тушить его приходится не водой, а своими слезами и кровью». Власть в России попала в руки «лукавых и волеречивых властителей», «умных и хитрых отступников», «жадных и богатых стяжателей», «губителей и захватчиков», «фарисеев», «безответственных политиканов», «безнравственных лукавцев», «губителей Родины», «алчущих нуворишей». Армия и народ призывались подняться на борьбу с захватчиками, используя все средства вплоть до топора. Русь призывалась к топору! И хотя практически никакого общественного резонанса «Слово» не вызвало — народ уже не реагировал на партийные плачи — сам факт, что под прямым призывом к мятежу стояли подписи заместителей министров обороны и внутренних дел и члена Политбюро компартии, не остался незамеченным.