КГБ: приказано ликвидировать - страница 40

.

Столь высокая оценка деятельности болгарской резидентуры, похоже, имеет более глубокий смысл, нежели просто ликвидацию генерала Покровского. Дело в том, что существует версия о том, что А. Агеев, кстати, являвшийся родным братом товарища председателя Донского казачьего круга, вступил в «Совнарод» по заданию тайной правоэсеровской организации, а свою поездку в СССР летом 1922 года использовал для установления контактов с антисоветским подпольем внутри страны. Этой версии придерживался, например, знаменитый «охотник за провокаторами», бывший народоволец и непримиримый враг большевиков Владимир Бурцев, чьи бумаги ныне хранятся в ГАРФ и РГАСПИ[67].

В пользу своей версии Бурцев приводит следующий довольно странный факт. Похороны Агеева болгарские коммунисты превратили в своеобразную демонстрацию, во время которой торжественно выступили их лидеры Васил Коларов и Георгий Димитров. Однако после торжественного митинга гроб с телом Агеева был брошен, и ни болгарские коммунисты, ни представители советской миссии и «Совнарода» никакого интереса к нему не проявили. Версию Бурцева разделял и известный лидер эсеров, руководитель их группы в Болгарии В. Лебедев.

При правительстве Стамболийского Лебедев играл в Болгарии весьма значительную роль, выступая посредником между болгарским правительством и Советской Россией. Кроме того, он непосредственно находился в больнице у постели Агеева, причем некоторое время — наедине с ним.

Наводит на размышления и запись беседы генерального консула СССР в Константинополе В.П. Потемкина с первым секретарем миссии Болгарии в Константинополе И. Алтыновым, состоявшейся 26 мая 1924 года. Вот выдержка из нее:

«Потемкин: Разрешите мне напомнить Вам хотя бы случай с сотрудником миссии Красного Креста в Болгарии Агеевым, который был убит, причем болгарское правительство не приняло мер к должному наказанию виновников этого политического убийства.

Алтынов: Мои сведения по этому делу несколько расходятся с Вашими. Убийцы Агеева предстали перед болгарским судом. Однако на суде выяснилось, что убийство Агеева было совершено его собственными друзьями, которые заподозрили, будто он состоит на службе у врангелевцев. Дело всесторонне разбиралось перед трибуналом, весь процесс шел в точном соответствии с нашими законами»[68].

Еще одним подтверждением данной версии может служить арест в 1932 году в Уральске бывшего полковника Николая Альбина, который в 1921–1924 годах был товарищем (заместителем) председателя «Совнарода» Агеева. В 1924 году он при помощи Ф. Карина вернулся в СССР, отсидел 2 года в лагере, после чего вышел на свободу и обосновался на Урале.

Как утверждает расследовавший дело Альбина чекист А. Абузаров, уже в 1927 году с Альбиным установили связь тайно прибывшие в СССР представители РОВС[69]. Контакты Альбина с зарубежными белоэмигрантскими эмиссарами продолжались вплоть до ареста, что позволяет говорить о том, что и он был внедрен в «Совнарод», но не эсерами, а контрразведкой Врангеля.

Не меньшую опасность, чем белая эмиграция, представляли для установившегося в России коммунистического режима украинские националисты. Имена С. Петлюры, Ю. Тютюнника, Е. Коновальца, С. Бандеры говорят сами за себя. После долгой и кровопролитной борьбы, подробный рассказ о которой не входит в нашу задачу, остатки разгромленных отрядов украинских националистов оказались за пределами ставшей советской Украины. Но и находясь в эмиграции, они не сложили оружие и продолжали борьбу против советской власти, не отказываясь и от актов террора.

Активности украинской эмиграции во многом способствовало то, что после окончания Гражданской войны за границей оказались десятки тысяч украинцев, сражавшихся в свое время против Советской власти. Только в одной Польше их сосредоточилось не менее 35 тысяч человек. Центрами националистической украинской эмиграции являлись, помимо Варшавы и Львова, также Берлин, Прага, Париж и Вена. В эмиграции действовало большое количество различных партий, организаций и групп, которые грызлись между собой, как пауки в банке.