Киберро. Город проклятой мечты - страница 4

– Но ведь некоторые мечтают о плохих вещах, – возразил Чаки.

– О плохих вещах нельзя мечтать, – успокоившись и сев, сказал Кляк, – их жаждут. Когда не получается добиться чего-то хорошего – тебе грустно, когда чего-то плохого – ты злишься. Вот и вся разница.

– Спасибо, что объяснил, – склонив лохматую голову, поблагодарил Чаки.

– Не за что, – попытался улыбнуться клювом Кляк. – Ну, я полетел!

Он запрыгнул на кучу мусора, взмахнул крыльями и взлетел, крикнув на прощание:

– Пока!

– Пока! – крикнул Чаки, совсем забыв, что Мила и Карл всё ещё спят.

Лёгкий порыв ветра донёс до мальчика пение Кляка:

– И волосы цвета солнца, и как изумруды глаза…

Словно молния пронзила сердце Чаки. Он бросился на мусорную кучу и побежал вслед улетающей птице.

– Стой! Стой!

Мальчик спотыкался, падал, вставал, а Кляк улетал всё дальше и дальше, пока не скрылся из вида.

– Стой…

Чаки опустился на колени и заплакал слезами тихой грусти.

– Теперь у тебя тоже есть мечта, – тихо сказал василёк.

– Да, теперь у меня есть мечта, – прошептал Чаки.

– Расскажи, а как у вас там, в городе?

– После семнадцати лет тебе доступны все удовольствия.

– Это как?

– Всё, что ты только можешь пожелать.

– Но это же здорово!

– Это печально. В этой вседозволенности нет свободы. Только наслаждения и ничего больше. Со временем это превращает нас в пустые сосуды, в которых нет души. Нам запрещено думать, стремится к чему-либо, мечтать… Нам запрещено даже любить.

– Подожди! А кто вам может запретить?

– Он следит за каждым нашим шагом, за каждым действием. Наверное, он следит даже за нашими мыслями.

– Кто? Кто?!!

– Киберро. Город.

Карл нашёл внука спящим на куче мусора. Он лежал, подложив руки под голову, и что-то шептал. Дед осторожно поднял его и отнёс к костру.

– Где он был? – спросила Мила.

– Я не знаю, где он был, – ответил старик, – и где он сейчас.

– Он ведь просто спит, – удивилась крыса.

– Нет, он не спит. Он где-то.

– Ты когда-нибудь слышал, как шелестят листья на ветру?

– На свалке нет деревьев.

– А в городе не бывает ветра.

Чаки открыл глаза и увидел Карла и Милу. Дедушка с крысой сидели напротив него, рядом лежали игральные карты, в которые они, по всей видимости, играли в ожидании его пробуждения. Мила явно выигрывала: рядом с ней лежала целая куча сушёных лягушачьих голов, в то время как у Карла оставалось всего две.

– Где ты бы? – спросил Карл.

– Я спал, – ответил Чаки.

Дед улыбнулся и показал свои карты Миле:

– Ты всё равно выиграла, так что забирай!

Довольная крыса взяла две последние головы и принялась складывать выигрыш в мешок, а Карл подошёл к Чаки и, погладив его по голове, сказал:

– Я знаю, что ты спал, ведь я сам нашёл тебя и принёс сюда. Ты что-то шептал во сне.

– Да, – признался мальчик, – я разговаривал с ней.

– С кем?

– Скажи ему, – тихо прошептал василёк.

– Я не знаю, как её зовут, – сказал Чаки, – я даже не видел её во сне. Мы словно лежали рядом на траве, мягкой, знаешь, такой мягкой и зелёной. Всё вокруг нас было залито сияющим солнечным светом, а мы лежали и разговаривали.

– О чём? – спросил Карл.

– О Киберро. О городе.

– Ничего себе! – присвистнула Мила. – И что же она тебе сказала?

– Он управляет ими.

– Кем?

– Теми, кто в нём живёт.

Мила замахала лапками и, смеясь, повалилась на спину.

– Ой, не смешите меня! – повизгивала она. – Как город может управлять кем-то? Это всё равно, что сказать, что нами управляет эта свалка, а грибниками правят грибы! Ой, уморил! Ой, уморил! Да, странные тебе сны снятся, Чаки!

Карл, заметив, как обиженно поджал губы Чаки, крикнул:

– Цыц! Мила, тебе что, самой никогда не снились странные сны?

Крыса резко замолчала, села и испуганно посмотрела на старика.

– А ты откуда знаешь?

– Просто спросил.

– Так, так, так, так, так, – почёсывая голову, протараторила Мила, – я никому об этом не рассказывала, ты мысли читать не умеешь. Точно не умеешь? – с подозрением посмотрев на старика, спросила она.

– Нет, иначе я бы знал не только это, – улыбнулся Карл.

– Значит, ты и в самом деле догадался, – решила Мила.

– Да что тебе снилось-то? – не выдержав, выкрикнул Чаки.

Крыса исподлобья глянула на мальчика и спросила: