Киевской Руси не было. О чём молчат историки - страница 42

Местные русские газеты повсеместно закрыли и стали печатать периодику только на мове даже в тех областях, где украинцев отродясь не водилось. Сегодня укро-сепаратисты вопят о гонениях на украиноязычную прессу при царском режиме. Как же тогда назвать усилия украинизаторов по тотальному искоренению русской прессы? Людей, добровольно читающих укро-мовную прессу, всегда было ничтожно мало даже в период кратковременного господства украинских сепаратистов при германском протекторате в 1918 г. Вот какая любопытная статистика приводится в «Сборнике статей по малорусскому вопросу», изданному в Одессе в 1919 г.:

«До занятия Киева Петлюрой и Винниченко, в Киеве издавалось шесть украинских газет. Все они без исключения существовали на казенный счет (правительство «гетмана» Скоропадского очень ухаживало за украинцами и усердно прокламировало свою «самостийность», как того требовали немцы). Единственная из украинских газет, имевшая право претендовать на роль общественно-политического органа, «Нова рада», незадолго до восстания Петлюры публично заявила, что вследствие истощения средств она принуждена прекратить свое существование. Но гетманское правительство дало ей субсидию, и газета продолжала издаваться. Все шесть украинских изданий, выходивших в Киеве, по данным Киевского комитета по делам печати, печатались в общей сложности в количестве 45 000 экземпляров. При этом надо иметь в виду, что некоторые из украинских газет в большом числе рассылались бесплатно. Так, например, газета «Видроження», орган военного министерства, печатавшийся в количестве 15 000 экземпляров, рассылался во все войсковые части и учреждения, газета «Селянське слово» (9000 экземпляров) рассылалась по селам, и т. д. В то же самое время газет, печатавшихся на русском языке, в Киеве издавалось четырнадцать, и общий тираж их, по данным Киевского комитета по делам печати, составлял 287 400 экземпляров. При этом надо заметить, что, в то время как украинские газеты, издававшиеся в Киеве, обслуживали губернии всей Южной России, русские газеты Киева обслуживали лишь район, тяготеющий к Киеву (районы, тяготеющие к Одессе, Харькову и другим центрам, имели свою хорошо развитую русскую печать)»[14].

Но перевести на укро-мову официальную переписку так и не удалось. Да это было в принципе и невозможно. Одно дело про светлое будущее бздеть на партсобраниях, и совсем другое – составить на украинском техническую документацию по производству дизельного двигателя. Ведь ее же никто не поймет на заводе! А если учесть, что промышленность УССР находилась в тесных кооперативных связях с предприятиями по всему ССР, то на украинизацию производственники попросту забили.

На сайте «Единая Русь» приведены любопытные выдержки из документов Государственного архива Луганской области:

«Подтвердить, что на службу можно принимать только лиц, владеющих украинским языком, а не владеющих можно принимать только по согласованию с Окружной комиссией по украинизации» (Р-401 оп.1,д.82);

«Трудно украинизувати працюючих без вживання циeи мовы в житти. Пэрэводить жэ в жыття укр. мову нэможливо позаяк балакать на нэйи майже ни з кым» (Р-401, оп.1, д.72)»[15].

Да, действительно «неможливо» внедрить уродливую (хотя и вполне понятную) феню, коей писан последний документ, в делопроизводство без ее укоренения в повседневном обиходе. Окончательно от украинизации производственных предприятий отказались только после войны, когда дебилизм такого подхода стал совершенно очевиден.

Украинизация системы образования благодаря титаническим усилиям наркома просвещения Николая Скрипника[16], старого большевика и ярого националиста, была более успешной. Во-первых, потому что система всеобщего начального и среднего образования создавалась впервые в советское время. Во-вторых, альтернативные русские школы просто закрывались. Либо учись на укро-мове, либо оставайся дураком. Конечно, преподавание всех предметов на украинском было невозможно в принципе – как по-украински преподавать алгебру, химию или астрономию, особенно если не существует укро-мовных учебников? Но на первых порах достаточно было того, что детей учили новоязу и преподавали украинскую литературу. В школьный курс был даже введен такой предмет, как украиноведение. Но даже украинизация школы не привела к «вживанню цей мовы в жите». Выходя из школы, дети, разумеется, общались на своем природном языке – в городах на русском, в селах на малороссийском наречии.