Киммерийский закат - страница 4

– Во-от как?! И много их там?

– Всего две. – Чтобы не привлекать всеобщее внимание, они общались вполголоса, едва выговаривая слова.

– Странно, все остальные мужчины насчитывали по три. Плохо стараетесь, кабальеро.

– Значит, до третьей пока не добрался, – еще беспардоннее склонился над ней Курбанов, сожалея, что так и не решится оттянуть ворот платья.

– Уж не собираетесь ли припадать к каждой из них? – иронично, хотя и с легкой тревогой, поинтересовалась женщина.

– Пока что не… собираюсь.

– А стоило бы.

«Ну, знаешь! – изумился Курбанов, окончательно сраженный ее неуязвимостью. – Интересно, как бы ты отреагировала, если бы действительно стал припадать?! Причем к каждой из трех, маз-зурка при свечах!»

Виктор и дальше нависал над ее охваченными белой штормовкой покатыми, аристократически-развернутыми плечами, хотя прекрасно понимал, что смущает женщину и что рано или поздно терпение ее должно было иссякнуть.

Пройдясь краем глаза по стоявшим в салоне вместительного автобуса пассажирам, он вновь решительно наклонился и едва ощутимо прикоснулся губами к завиткам на ее шее.

Женщина поежилась, повела плечами, но так и не повернулась к нему.

– Теперь-то вы наконец остынете, сир?

– Постараюсь, только вряд ли удастся.

Смуглянка медленно, словно бы утоляя боль, покачала головой.

– Люди же вокруг.

– Они понятливые.

– А скандал, который мне придется учинить, предварительно приведя вас в чувство?

– Так ведь родинки на шее считаю – только-то и всего, маз-зурка при свечах.

Двумя пальцами он все же слегка оттянул ворот платья и заглянул за него, осматривая оголенную спину. «Любая другая давно съездила бы по физиономии. Эта же, маз-зурка при свечах, молчит; странно…»

– Когда настоящий мужчина припадает к моей спине… ему уже не до переучета родинок, – сладострастно мстила ему брюнетка.

– Еще бы!

– Вот только я уже забыла, когда в последний раз это случалось.

«Слишком упрощенный сценарий», – опять усомнился Курбанов. Весь его мужской опыт свидетельствовал, что на самом деле так не бывает. То, что он только что услышал, грубо смахивало на призыв самки. Тем более что у него были все основания не верить этой смазливой паршивке относительно того, будто она действительно забыла, «когда в последний раз это случалось».

Уже нутром почувствовав, что что-то тут не так, Виктор вновь, только пристальнее, осмотрелся. Ничего подозрительного. Обычная, полусонная-полуидиотская атмосфера вечернего автобуса: одни уткнулись – кто в газету, кто в книгу; другие благопристойно дремлют или столь же благопристойно обнимаются.

Подозрение вызывал лишь стоявший чуть позади, слева, мордоворот с армейской стрижкой и гладко выбритым затылком, от которого за версту несло дешевым одеколоном из третьеразрядной парикмахерской. Но если эта паршивка в самом деле предстает в качестве приманки, то на сей раз дешево наодеколоненного дебила окажется маловато, маз-зурка при свечах. Готова ли она смириться с этим?

– Вот видите: сразу же приумолкли и занервничали, – вернула его к суровой реальности женщина. Она все еще вела себя так, словно лично ее в этом мире уже ничто не волновало.

– Так уж и занервничал! – едва слышно пробормотал Виктор, не поверив ее безмятежности.

– И не пытайтесь оправдываться.

Впервые Курбанов заметил ее еще на конечной остановке. У станционного навеса брюнетка появилась вслед за ним, однако остановилась в пяти шагах, у киоска. Не скрывая своего интереса, жадным – именно жадным! – взглядом прошлась по его лицу, по облаченной в плотно облегающий серый плащ фигуре – только что прошел дождь, и с моря потянуло далеко не летней прохладой; по зеленой «адидасовской» сумке, очевидно, вмещавшей в себе все скромное состояние мужчины.

– Я не оправдываться пытаюсь, а понять, что за всем этим последует, – уведомил Курбанов, обращаясь к ее величественной спинке.

– За чем, «за всем этим»?

– За флиртом.

– Но ведь вам лучше знать, что именно должно последовать за… вашим флиртом.

– Точнее, за нашим с вами… Так сказать, обоюдным, – уточнил Курбанов.

Стрижка у брюнетки была довольно короткой, равной по всей голове, так что прическа напоминала германский шлем, а главное, что Курбанову она нравилась. Как нравилось и все остальное в этой женщине. Она вообще принадлежала к тем особам, которые попросту не могут не нравиться. Не зря же этот парень с луженым армейским затылком и в синеватом пятнистом френче так уставился на нее.